Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Г.Х. Андерсен
Волшебный холм
ркие ящерицы так и сновали по растрескавшейся
коре старого дерева. Они прекрасно понимали друг
дружку - ведь разговор-то они вели по-ящеричьи.
Художник INCOGNITO | - Нет, вы только послушайте, как гремит и гудит
внутри волшебного холма, - сказала одна ящерица. -
Из-за их возни я вторую ночь глаз не смыкаю. Уж
лучше бы зубы болели, все равно ведь не спишь.
- Там что-то затевается! - сказала вторая
ящерица. - На ночь, до первых петухов, они
поднимают холм на четыре красных столба, он как
следует проветривается, а лесные девы разучивают
новые танцы с притопыванием. Что-то там
затевается!
- Да, да, - подтвердила третья. - Я говорила со
знакомым дождевым червем, он как раз вылез из
холма, копался там день и ночь в земле и много
чего понаслушался. Видеть-то он не видит, бедняга,
а вот подкрасться да подслушать - это он мастер.
Там ждут гостей, знатных гостей, иностранцев, а
вот кого - этого червь не захотел сказать, а может,
и сам не знает. Всем блуждающим огонькам
приказано готовиться к факельному шествию. Так,
что ли, это у них называется? Все столовое серебро
и золото - а этого там полно - чистят и выставляют
на лунный свет.
- Что же это за гости такие? - спросили разом все
ящерицы. - И что же это такое там затевается? Вы
только послушайте, как гудит, как гремит!
В эту минуту волшебный холм раскрылся, и оттуда,
семеня, вышла старая лесная дева. Спина у нее была
голая, но в остальном она была одета вполне
прилично. Она была дальней родственницей старого
лесного царя, служила у него экономкой и носила
на лбу янтарное сердце. Ноги ее так и мелькали -
раз-два, раз-два! Ишь как засеменила - и прямо в
болото, где жил козодой.
- Вы приглашены к лесному царю на праздник нынче
ночью, - сказала она. - Только сначала мы бы хотели
попросить вас об одной услуге: не согласитесь ли
вы разнести приглашения? Ведь вы у себя приемов
не устраиваете, так не мешало бы помочь другим. Мы
ждем к себе знатных иностранцев - троллей, если
это вам что-нибудь говорит. И старый лесной царь
не хочет ударить лицом в грязь.
- Кого приглашать? - спросил козодой.
- Ну, на большой бал мы зовем всех подряд, даже
людей, если только они умеют разговаривать во сне
или занимаются еще хоть чем-нибудь по нашей
части. Но к первому блюду решено приглашать с
большим выбором, только самую знать. Сколько я
спорила с лесным царем! По-моему, привидения и то
звать не стоит. Прежде всего надо пригласить
морского царя с дочками. Они, правда, не очень
любят бывать на суше, но мы посадим их на мокрые
камни, а то и еще что получше придумаем. Авось на
этот раз они не откажутся. Потом нужно пригласить
всех старых троллей первого разряда, из тех, что с
хвостами. Потом - водяного и домовых, а кроме того,
я считаю, нельзя обойти могильную свинью,
трехногую лошадь без головы и гнома-церквушника.
Правда, они вроде бы относятся к духовенству, а
это народ не нашего толка, но, в конце концов, это
только их работа, а по родству-то они ближе к нам и
постоянно нас навещают.
- Хорошо! - сказал козодой и полетел созывать
гостей.
А лесные девы уже кружились на волшебном холме.
Они разучивали танец с покрывалом, сотканным из
тумана и лунного света, и тем, кто находит вкус в
таких вещах, танец показался бы красивым.
Большой зал внутри холма был прибран на
совесть. Пол вымыли лунным светом, а стены
протерли ведьминым салом, так что они сияли,
точно тюльпаны на солнце. Кухня ломилась от
припасов; жарили на вертелах лягушек, начиняли
репейником шкурки ужей, готовили салаты из
поганок с лягушатиной, мочеными мышиными мордами
и цикутой. Пиво привезли от болотницы, а игристое
вино с селитрой доставили прямо из кладбищенских
склепов. Все готовилось по лучшим рецептам. На
десерт собирались подать ржавые гвозди и битое
стекло от церковных окон.
Старый лесной царь велел почистить свою корону
толченым грифелем, да не простым, а тем, которым
писал первый ученик. Раздобыть такой грифель
даже для лесного царя задача не из легких. В
спальне вешали занавеси и приклеивали их змеиной
слюной. Словом, дым стоял коромыслом.
- Ну теперь еще покурить конским волосом и
свиной щетиной, и я считаю - мое дело сделано! -
сказала старая лесная дева.
- Папочка, милый! - приставала к лесному царю
младшая дочь. - Ну скажи, кто такие эти знатные
иностранцы?
- Что ж! - ответил царь. - Пожалуй, можно и сказать.
Две мои дочки сегодня станут невестами. Двум из
вас придется уехать в чужие края. Сегодня к нам
пожалует старый норвежский тролль, тот, что живет
на нагорье Доврефьель. Сколько каменных замков у
него на утесах! А еще у него есть золотой рудник,
лучше, чем многие полагают. С ним едут два его
сына, они должны присмотреть себе жен. Старый
тролль - настоящий честный норвежец, прямой и
веселый. Мы с ним давно знакомы, пили когда-то на
брудершафт. Он приезжал сюда за женой, теперь ее
уже нет в живых. Она была дочерью короля меловых
утесов с острова Мё. Ох и соскучился же я по
старику троллю! Правда, про сыновей идет слух,
будто они неважно воспитаны и большие задиры. Но,
может, это все одни наговоры, уделить им побольше
внимания - и они выправятся. Надеюсь, вы сумеете
привить им хорошие манеры!
- Когда же они приедут? - спросила одна из
дочерей.
- Все зависит от погоды и ветра! - отвечал лесной
царь. - Они хотят сэкономить на дорожных расходах,
едут с попутным кораблем. Я советовал им ехать
сушей через Швецию, но старик и слушать об этом не
хочет. Отстает он от жизни, вот что мне в нем не
нравится.
Тут прибежали вприпрыжку два блуждающих
огонька, один старался обогнать другого и потому
прибежал первым.
- Едут! Едут! - закричали они.
- Дайте-ка я надену корону, - сказал лесной царь, -
да стану там, где луна светит поярче.
Дочки подобрали свои длинные покрывала и
отвесили земной поклон.
Перед ними стоял Доврефьельский тролль в
короне из ледяных сосулек и полированных еловых
шишек. Он был закутан в медвежью шубу, на ногах
теплые сапоги. Сыновья же его ходили без подтяжек
и головных уборов - они мнили себя здоровяками.
- И это холм? - спросил младший и ткнул пальцем в
волшебный холм. - У нас в Норвегии это назвали бы
ямой.
- Дети! - сказал старик. - Яма уходит вниз, холм
уходит вверх. У вас что, глаз нет?
Сыновья заявили, что удивляет их тут только
одно: как это они сразу, без подготовки, понимают
здешний язык.
- Не представляйтесь! - сказал старик. - А то еще
подумают, что-вы совсем неучи.
Все вошли в волшебный холм. Там уже собралось
изысканное общество, да так быстро, будто гостей
ветром надуло. Все было устроено к удобству и
полному довольству гостей. Морской народ сидел
за столом в больших кадках с водой и чувствовал
себя как дома. Все вели себя за столом как
положено, только молодые норвежские тролли
задрали ноги на стол: они думали, что все, что бы
они ни делали, выглядит очень мило.
- А ну, ноги из тарелок! - прикрикнул
Доврефьельский тролль, и братья нехотя, но
послушались.
Карманы их были набиты еловыми шишками, и они
щекотали ими соседок. А потом стащили с ног
сапоги, чтобы чувствовать себя привольнее, и дали
держать их дамам.
Зато их отец, Доврефьельский тролль, был совсем
другой. Он так интересно рассказывал о
величественных горах Норвегии, о водопадах,
которые в белой пене срываются со скал и то
грохочут, как гром, то поют, как орган. Он
рассказывал, как выпрыгивают из воды встречь
рушащемуся с высоты потоку лососи, чуть только
заиграет на золотой арфе водяной, как в светлые
зимние ночи звенят бубенцы саней и мальчишки с
горящими факелами носятся по льду, такому
прозрачному, что видно рыб, которые в страхе
бросаются врассыпную у них из-под ног. Да, старик
был мастер рассказывать! Все прямо-таки видели и
слышали все, о чем он говорил. Вот шумит
лесопильня, вот парни и девушки поют песни и
отплясывают халлинг-гопля! И вдруг старик тролль
ни с того ни с сего чмокнул, будто бы как дядюшка,
старую лесную деву. а ведь на самом-то деле
никаким родственником он ей не приходился;
поцелуй вышел самый взаправдашний.
Настал черед лесных дев показать, как они
танцуют, и они исполнили и простые танцы, и с
притопыванием, и так это ловко у них получалось!
Ну, а потом пошел художественный танец, тут
полагалось “забываться в вихре пляски”. Ух, ты,
как они вскидывали ноги! Тут уж не разобрать было,
где начало, где конец, где руки, где ноги,-все
разлеталось, словно щепки, так что трехногой
лошади без головы стало дурно, и ей пришлось
выйти из-за стола.
- Н-да! - сказал старый тролль. - Ногами-то вертеть
- это у них лихо получается. Ну, а что они еще
умеют, кроме как плясать, задирать ноги да
крутиться волчком?
- Сейчас увидишь, - сказал лесной царь и вызвал
свою младшую дочь.
Она была самая красивая из сестер, нежная и
прозрачная, словно лунный свет. Она положила в
рот белую щепочку и стала невидимой - вот что она
умела делать!
Однако старый тролль сказал, что не хотел бы
иметь жену, умеющую проделывать такие фокусы, и
его сыновьям это вряд ли по душе.
Вторая сестра умела ходить рядом сама с собою,
будто была собственной тенью, - ведь тени-то у
троллей нет.
У третьей были совсем иные наклонности - она
обучалась варить пиво у самой болотницы. Это она
так искусно нашпиговала ольховые коряги
светляками.
- Будет хорошей хозяйкой! - сказал старик тролль
и подмигнул ей, но пива пить не стал - он не хотел
пить слишком много.
Вышла вперед четвертая лесная дева, в руках у
нее была большая золотая арфа. Она ударила по
струнам раз - и почетные гости подняли левую ногу,
ведь все тролли - левши. Ударила второй, и все
готовы были делать то, что она прикажет.
- Опасная женщина! - сказал старик тролль, а
сыновья его повернулись и пошли вон из холма: им
все это уже надоело.
- А что умеет следующая? - спросил старый тролль.
- Я научилась любить все норвежское, - сказала
пятая дочь. - И выйду замуж только за норвежца.
Мечтаю попасть в Норвегию.
Но младшая сестра шепнула троллю на ухо:
- Просто она узнала из одной норвежской песни,
что норвежские скалы выстоят, даже когда придет
конец света. Вот она и хочет забраться на них -
ужасно боится погибнуть.
- Хо-хо! - сказал старый тролль. - И только-то? Ну, а
что умеет седьмая, и последняя?
- Сначала шестая, - сказал лесной царь, уж он-то
умел считать.
Но шестая ни за что не хотела показаться.
- Я только и умею, что говорить правду в глаза, -
твердила она, - а этого никто не любит. Уж лучше
буду шить себе саван.
И вот дошла очередь до седьмой, последней
дочери. Что же умела она? О, эта умела
рассказывать сказки, да к тому же сколько душе
угодно.
- Вот мои пять пальцев, - сказал Доврефьельский
тролль. - Расскажи мне сказку о каждом.
Лесная дева взяла его руку и начала
рассказывать, да так, что он только со смеху
покатывался. А когда пришел черед безымянного
пальца, который носил на талии золотое кольцо,
будто знал, что не миновать помолвки, старый
тролль заявил:
- Держи мою руку покрепче. Она твоя. Я сам беру
тебя в жены.
Но лесная дева ответила, что она еще не
рассказала про безымянный палец и про мизинец.
- А про них мы послушаем зимой, - ответил старый
тролль, - про все послушаем: и про елку, и про
березу, и про подарки злой феи-хульдры, и как
трещит мороз, послушаем. Для того я и беру тебя с
собой, чтобы ты рассказывала мне сказки, у нас там
никто этого не умеет. Будем сидеть в пещере перед
пылающим костром из сосновых дров да попивать
мед из древнего золотого рога норвежских
королей. Водяной подарил мне несколько таких
рогов. Будем сидеть у огня, а к нам наведается
Гарбу - добрый дух пастбищ. Он споет тебе песни,
которые поют норвежские девушки, когда пасут
скот в горах. То-то весело будет! Лосось запляшет
в водопаде, начнет биться о каменные стены, но к
нам ему не попасть. Да уж, поверь мне, ничего нет
лучше доброй старой Норвегии... А где же мальчики?
И правда, где же мальчики? Они носились по полю и
тушили блуждающие огоньки, которые чинно
построились и готовы были начать факельное
шествие.
- Хватит лоботрясничать! Я нашел для вас мать, а
вы можете жениться на своих тетках!
Но сыновья ответили, что им больше по душе
произносить речи и пить на брудершафт, а жениться
им неохота. И они произносили речи, пили на
брудершафт и опрокидывали бокалы вверх дном,
чтобы показать, что все выпито до дна. Потом они
стащили с себя одежду и улеглись спать прямо на
стол-стеснительностью они не отличались. А
старый тролль отплясывал со своей молодой
невестой и даже обменялся с ней башмаками, ведь
это куда интереснее, чем меняться кольцами.
- Петух прокричал, - сказала старая лесная дева,
которая была за хозяйку. - Пора закрывать ставни,
а то мы тут сгорим от солнца.
И холм закрылся.
А по растрескавшемуся старому дереву сновали
вверх и вниз ящерицы, и одна сказала другой:
- Ах, мне так понравился старый норвежский
тролль!
- А мне больше понравились сыновья, - сказал
дождевой червь, только ведь он был совсем слепой,
бедняга.
|