Борис Привалов

Сказ про Игната - хитрого солдата (продолжение)

Пузыри на реке

а другой день после полудня поп Парамон, Спирька-Чёрт и Дурында поехали провожать опухшего от бессонных ночей и выпитой медовухи Голянского.

Возок, на котором уезжал Голянский, сопровождали двое вооружённых верховых слуг графа Темитова.

- Тебя, боярин, нужно было охранять, когда ты сюда с денежками ехал, - хихикнул Спирька. - А ныне-то денежки у князя-батюшки остались, хехе. К чему же охрана тебе?

Голянский пошлёпал губами, ответил вялым голосом:

- Расписка, которую мне Данила Михайлович для графа дал, дороже денег.

Набрякшие сальцем жёлтые щёки и вислые губы Голянского тряслись на ухабах, глаза слипались, но он всё же не мог удержать довольной улыбки: и коня своего сбыл Ночному князю с прибылью, и для графа сделку выгодную заключил. Ещё бы! Стоеросов почти всех мужиков своих вместе с семьями продал Темитову, на вывоз! От этой купли-продажи и ему, Голянскому, немалая толика перепадёт!

- Сиятельный граф Темитов чудак, - шлёпал губами Голянский, - хлебом не корми - дай поспорить. Миллион может проиграть - глазом не моргнёт. Ну, а ваш князь ещё того чуднее... Много лет его знаю, а привыкнуть не могу... Ночь в день переделал... Чудак!

В первом возке, по бокам которого скакали верховые, сидели Голянский, Спирька-Чёрт и поп Парамон.

В другой повозке, сжимая вожжи в пудовых кулаках, расположился Дурында.

На высоком берегу реки все остановились. Внизу лежала обессилевшая от жары, обмелевшая река. К ней спускалась дорога, кривая, как коровий рог. Но на том берегу дорога, словно купание придало ей силы, становилась стройной, стремительно перерезала бурый ковёр лугов и скрывалась в расщелине далёкого леса. По ту сторону леса лежало Заболотье - не так уж далёкий край, в котором, однако, мало кто из жителей стоеросовских владений бывал.

Здесь, на крутом берегу, провожающие обычно прощались с отъезжающими, и долго ещё, пока всадник или повозка не скрывались из виду, махали платками и шапками.

Поп Парамон и Спирька вылезли из возка, почтительно простились с Голянским.

- Возвращайтесь скорее, боярин! - поклонился Спирька.

- Да будет благословен твой путь! - пробубнил поп.

- Приеду, всенепременно приеду! - прошепелявил Голянский и покрутил в воздухе прозрачной, словно из одного жира вылепленной, ручкой.

Возок в сопровождении верховых спустился вниз, разбрызгивая воду, с разбегу перескочил брод и покатился по плоскому луговому берегу.

Спирька махнул раз-другой шапкой, Парамон - ладошкой, потом братья посмотрели друг на друга.

- Не велика птица - и без нашего провожания доедет! - сказал поп.

- И то верно, - надевая шапку, согласился Спирька.

Дурында на повозке уже съехал вниз, к реке, распряг лошадей, пустил их в воду. Они радостно зафыркали, заржали весело.

- Неужто мы хуже скотины? - спросил Спирьку Парамон.

- К чему ты, отче, не разумею? - удивился Спирька.

- К тому, что тварь бессловесная и то купается. В такую жару и нам окунуться не грех...

Поп, подобрав рясу, начал спускаться вниз. Спирька засеменил за ним.

- Отменное дельце, отменное, - довольно бормотал Парамон. - Лишь бы не надул нас этот кусок сала, приказчик графский.

- Боярин-то хоть и себе на уме, - с завистью произнёс Спирька, и пальцы его рук зашевелились, как у кошки, выпускающей когти, - да не на простаков напал. Прибыль, что боярин от купли-продажи мужичков наших получит, ему от графа и князя не скрыть...

- Истинно, истинно, - забубнил Парамон, - ежели мы не подсобим, то не скрыть.

- Вот и выходит, - подхватил с тоненьким смешком Спирька, - не поделишься - сам с носом останешься.

- Князю - князево, графу - графово, - напевно проговорил Парамон, - а нам - наше вынь да положь!

Братья спустились к воде. Поп Парамон начал снимать рясу. Спирька принялся суетливо расстёгивать свой кафтан.

Но Дурында, на радостях, что нынче решено купаться, разделся быстрее всех. Его мощное квадратное тело так стремительно вошло в реку, что по ней пошли волны, брызги взлетели на высоту крутого берега, а кони испуганно заржали.

- Вот силушка у парня! - завистливо вздохнул Парамон, который едва-едва стянул сапоги и никак не мог после этого отдышаться.

- Велика оглобля, да что смыслит? - Спирька-Чёрт плюнул вслед Дурынде. - Богатырь какой сыскался!

В голом виде коротышка Спирька словно усох - такой он был щуплый и неприметный. Его кафтан, рубаха и сапоги, лежавшие кучей рядом, занимали гораздо больше места, чем их хозяин.

Поп Парамон, мелко переступая тоненькими паучьими ножками, подошёл к кромке воды. И хотя река была такой тёплой, что от неё едва пар не шёл, поп всё же сперва дотронулся до неё ладошкой, взвизгнул, а уж потом зашёл в воду по колени.

Большая голова Парамона, как тыква на хилом стебле, клонилась в сторону. Казалось, узенькие поповские плечики не могут её удержать и она вот-вот скатится, поплывёт по воде, как жёлтый шар.

Парамон ещё раз взвизгнул и сел на корточки - окунулся с головой.

- Ух, парное молоко, а не водица! - снова показываясь на поверхности, отфыркиваясь, сказал он.

Решился, наконец, и Спирька. Боком-боком начал приближаться к реке, затем похлопал себя по животу, по груди, перекрестился и с криком "ой-ай-уй!" бросился в воду.

Однако от этого волны по реке не пошли, брызг почти не было, а кони даже глазом в сторону Спирьки не повели - такой он был лёгонький, сухой и тощий.

... Игнат, слегка прихрамывая, шагал по дороге от села к реке. Полтавская медаль на его зелёном кафтане сверкала в солнечных лучах, как росинка на лугу. Железный свой посох солдат держал на плече, как ружьё.

На холме, неподалёку от берега реки, слегка раскачивались крылья мельницы. В её тени сидел мельничный работник Савушка с какими-то двумя мужиками. Перед ними топорщился ворох мочёных прутьев, и тут же, стопкой, как блины, лежали готовые плетёнки.

- Скоро совсем болотными жителями станете! - улыбнулся мужикам Игнат.

- Не тебе одному, служба, по трясине ходить, - ответил Савушка, прикрывая ладонью глаза - солнечный зайчик от солдатской медали забегал по его лицу.

- В болоте-то хоть князя нет - сами себе мы хозяева, - добавил один из мужиков. И хотел сказать ещё что-то, но второй толкнул его предостерегающе, и мужик замолк.

- Чего ж она у тебя не крутится? - кивнув на мельницу, спросил Игнат Саву.

- Ветер спит, - неторопливо ответил Сава. - А крыльям что делать?

Игнат ещё раз окинул мельницу внимательным взглядом:

- Ветер-то заворачивает иногда на мельницу в гости?

- Бывает на ночь глядя, - отозвался Савушка. - Да не долго гостит, видит, работы нет, - и летит дальше.

- Чудно! - задумчиво покрутил ус Игнат. - Ладно, поживём - увидим... Попа и хозяина своего тут не примечал?

- Боярина сейчас провожали, - показал в сторону реки Савушка, - на берегу вот-вот топтались... Купаться, верно, спустились.

... Под крутым берегом, внизу возле самой воды, виднелся распряжённый возок. Две лошади, наслаждаясь прохладой, стояли в ленивых струях обмелевшего речного потока. Три кучки одежды лежали поодаль.

- А где ж хозяева? - удивился Игнат, спустившись к броду. - И отчего пузыри по реке плывут?

В этот миг из воды выскочила безбровая, с реденькими кустиками волос голова Спирьки-Чёрта.

Поморгала глазами, фыркнула и ушла снова под воду.

- Чудно! - усмехнулся Игнат и уселся на тёплый, как печка, бугорок. - Ого, вот ещё одна!

Теперь выплыла наружу круглая и жёлтая, как тыква, голова попа Парамона. С хилой бородёнки его текла вода, глаза зорко огляделись по сторонам. Поп хлебнул воздуха и опять нырнул.

Мохнатые брови Игната весело зашевелились.

- Может, повезло мужикам, тонут братья? - спросил он сам себя. - Нет, тут мелко, коню по колено... Небось клад ищут... Или обронили что...

Опять вынырнул Спирька. Захлопал глазами, приметил Игната.

- Не говори, что меня видел! - сказал Чёрт и ушёл под воду.

Потом снова показалась тыква Парамона. Поп в этот раз тоже узрел солдата и попросил, отфыркиваясь:

- Игнатик, т-ш-ш! То не я!

И, заглотав побольше воздуха, ушёл на дно.

В стороне вынырнула третья голова.

- Ага, и ты, простота, здесь, - обрадовался Дурынде Игнат. - Чего друг от друга прячетесь, Яков?

Дурында оглядел реку - никого нет.

- Чего смотришь, тебя спрашиваю. Или ты не Яков? - усмехнулся Игнат.

- Я вроде, - неуверенно произнес Дурында.

- Эх, "вроде"... - вздохнул Игнат. - Даже имя у тебя украли…

- Я первый вынырнул, - обречённо сказал Дурында.

- Да чего там! - спокойно молвил Игнат. - И поп, и Чёрт уже не раз вылезали.

Дурында удивился. Игнат заметил, что у парня яркие голубые чистые глаза.

- Спор у нас, - объяснил Дурында. - Кто первый вынырнет, тот к себе всех ведёт на угощение.

- А-а, тогда ныряй, простота, - махнул рукой Игнат, - вон Чёрт вылезает!

Дурында едва успел нырнуть, как над водой показалась голова Спирьки.

- Ты первый, первый, - сказал Игнат. - Лезь назад.

- Ау-улб! - Спирька ушёл в реку. Тотчас же всплыл Парамон. Он, видно, уже хлебнул водицы, подзамёрз, и голос его дрожал.

- Сол-солдатик Иг-иг-игнатик, - гнусаво проговорил поп, - никого больше тут-ту-тут не видел?

- Ты первый вылез, - вздохнул Игнат.

- Госпо-по-по-ди по-по-помилуй... - пробормотал Парамон и скрылся под водой.

Затем, как поплавок, бесшумно выплыла голова Дурынды.

- Сотоварищи твои надышались - и снова к рыбам, - доложил Игнат. - Вот братья, друг друга стоят - скорее утопятся, чем угостят.

Дурында увидел всплывающую макушку Спирьки и скрылся в реке.

"Парень-то начинает привыкать к хитрости, - довольно подумал Игнат. - Придёт день, и он себя ещё покажет..."

Чёрт уже был голубым от холода.

- Ну? - спросил он зло, глядя на Игната. - Чего веселишься, солдатик?

- С весёлого - беда, как с гуся вода! - ответил Игнат. - Весёлость лучше богатства - не слыхивал разве? Ныряй, а то опоздаешь!

Спирька послушно нырнул.

- Что-то поп долго не вылезает, - оглядывая реку, проговорил Игнат. - Не утонул ли ненароком от жадности?

Наконец вынырнул Парамон. Он весь дрожал, губы стали серыми. Голова попа была уже не жёлтого, а какого-то зелёного, лягушачьего цвета.

- Ва-ва-ва, - сказал Парамон.

- Ныряй, а то проспоришь, - сказал Игнат. - Вон Спирька лезет!

- В-ва-ва, - вякнул поп и упал в воду.

Действительно, вылез Спирька. Лицо его голубело, как небо, отражающееся в реке. Протёр глаза, зло посмотрел на солдата и, дрожа, спросил:

- Сидят всё ещё?

- Ты первый, - грустно сказал Игнат. - Холодно?

- Зимой хуже бывает, - проговорил Спирька и нырнул.

Дурында показался над водой, огляделся.

- Чего видел там? - спросил Игнат. - Как рыбы не жнут, не сеют, а живут?

Дурында улыбнулся побледневшими губами.

- Не видел...

- Ничего, простота! - подбодрил его Игнат. - Твои мужики уже синенькие, сейчас их спасать будем. Ныряй, Чёрт выплывает!

Спирька вынырнул, невидящим взором пошарил вокруг.

- Ой-ой-ой, - вдруг запричитал он.

- Чего тебе, Чёртушко? - с любопытством оглядел Спирьку Игнат.

- Ноги свело... - пробормотал Спирька. - Спасай, солдатик...

- Держись!

Игнат протянул свой железный посох, Спирька ухватился за него. Игнат подтянул Чёрта к берегу, вытащил на песок.

- Лёгкий ты, что малёк! - усмехнулся Игнат, разглядывая тщедушного голубого Спирьку.

- Первый я? - спросил Спирька.

- Первый, первый, - ласково молвил Игнат. - А вот и второй...

Всплыла голова попа. И поплыла по течению затылком вверх.

- Утоп, - тихонечко усмехнулся Спирька, - утоп вроде родной братик, хе-хе...

- Эй, Яков! - взбаламутил посохом воду Игнат. - Вылезай!

Дурында одним махом выскочил на берег.

- Попа спасай, - кивнул в сторону уплывающей зелёной головы Игнат, - а то унесёт его к Бесову омуту!

Дурында шагнул в реку, ухватил Парамона за тонкую паучью ножку, подтянул к берегу.

... Когда Парамон открыл глаза, то увидел стоящий на берегу возок с запряжёнными лошадьми. Дурында пыхтел, растирал попу ноги.

- Не говори только. Чёрт, никому, что я тебя вытащил, - сказал Игнат Спирьке.

Спирька ещё не обсох, но уже натянул на себя одежду. Маленькие змеиные глазки его уставились на солдата.

- Почему?

- А то меня мужики за это в болоте утопят, - усмехнулся Игнат.

- Они тебя и так утопят, залётный ясный сокол, - прошипел Спирька.

Он промёрз в воде, и голос его совсем осип.

- Как только начнёшь подати выбивать, - продолжал Спирька, - то мужики, солдатик, тебя больше, чем меня, возненавидят, хе-хе-хе... Как сбор-то идёт? Два дня осталось до батогов, хе-хе... Шуткую я, шуткую, солдатик... Ты чудеса умеешь творить - чего тебе пугаться батогов... Ефимка-сборщик из селян был, у него тут все сватья да кумовья. Рука на них не поднималась. А ты чужой, чего тебе мужиков жалеть?

- Зря я тебя вытащил... - задумчиво проговорил Игнат.

- То ж была потеха, а не всерьёз, - сказал Спирька. - Никто не тонул, просто ныряли... А скажи, солдатик: вот если бы мы взаправду тонули, ты бы нас спас?

- И не таких спасал! - усмехнулся Игнат. - Шёл я, давно было дело, по лесу, по трясине. Возле кочек мужики бегают с кольями. Кричат: "Хватай, держи..." Смотрю: барин тонет. Такой пригожий, такой гладкий. И от кольев мужицких отворачивается. Я мужикам говорю: "Вы ему узду от скакуна дайте, либо от сабли рукоять. Потому он барин - и ему за кол хвататься не положено..." Так всё и вышло по-моему: дали ему узду богатую, он за неё - цап! - и вылез. У меня мужики стали допытываться: откуда я знаю, что кому кидать?

- Что ж ты им сказал, солдатик? - с интересом спросил Спирька.

- Так, мол, и так... - Игнат пригладил усы. - Ежели обжора тонет, то ему нужно горшок каши показать, ежели скупой, то - грош ломаный, ежели слуга барский, пёс цепной, то...

- Чего, чего замолк, солдатик? - насторожился Спирька.

- А вот слуг барских спасать не приходилось ещё, - усмехнулся Игнат. - Нынче разве... Да не в счёт, ты говоришь.

- Не в счёт, не в счёт! - зашипел Спирька. - Это шутейное дело было.

Дурында всё ещё возился с попом - растирал его тощее тело.

- А ну-ка, Спиридон, отгадай загадку, - молвил Игнат, - три братца пошли на реку купаться.

Двое купаются, третий на берегу валяется. Искупались, вышли - на третьем повисли. Что это?

- Знаю, - прищурился Спирька. - Два ведра, а третье - коромысло.

- Вот и нет! - усмехнулся Игнат. - Два брата - ты с Парамоном. А третий - Яков-простота.

- Ты парня не порти, солдатик, - строго сказал Спирька. - Он Дурында, а не Яков.

- Для кого как, - покосился на Дурынду Игнат. - Для меня Яков.

- Так разгадывай загадку-то до конца, - засипел Спирька. - Почему мы на третьем брате повисли?

- Так вы ж его хлеб-соль, Якова-простоты, есть будете нынче? - Игнат спокойно выдержал злобный взгляд Спирьки. - А ведь ты первый на берег вылез, ты и угощать всех спорщиков должен.

- Не суйся в чужие дела, солдатик, - почти прошептал Спирька, - без тебя жили-поживали, авось и дальше проживём.

- Ещё загадка, - громко сказал Игнат. - Сколько в воду ни падает, всё сухим из неё выходит. Кто?

- Гусь, - прошипел Спирька. - Либо селезень.

- Нет, - помотал головой Игнат. - Ты, Спирька. Однако не утешайся - и на тебя омут найдётся.

- Уж не ты ли тот омут закрутишь, солдатик? - спросил Спирька.

- Будешь тонуть - узнаешь, - улыбнулся Игнат.

Наконец Парамон окончательно пришёл в себя. И тихо, блаженно проговорил:

- Я уже видел царствие небесное... Зачем меня вернули на грешную землю?

- Хорошо там, на небесах? - пробасил Дурында.

- Отменно! - вздохнул Парамон. - Сапог-то, сапог натягивай лучше, дубина!.. Цветы там на небе цветут, рыбы, как птицы, летают, а птицы, как рыбы, плавают...

- Ни засухи там, ни податей, - продолжал Игнат, - работай в своё удовольствие. Землю паши, сено коси, стада паси...

- Хе-хе-хе! - зашёлся смехом Спирька. - Да разве в царствии небесном работают? Там всё само в рот валится. Эх, солдатик, потешил! Хе-хе-хе, коров пасти... сено... хе-хе...

- А мне бы поработать, - мечтательно сказал Игнат. - Вместо ружья да косу в руках подержать.

- Зачем меня не пустили в царствие небесное? - строго спросил поп и пхнул ногой Дурынду.

Парень виновато опустил голову.

- Ладно, отче, комедь ломать, - сказал Игнат, сурово сдвинув мохнатые брови, - тебе и тут хорошо. Известно дело - попа на небеса и калачом не заманишь!

- Хе-хе-хе! - зашипел Спирька. - И верно, к чему туда? Дорога дальняя. А у Дурынды я в одежде флягу нашёл с зельем.

- Медовуха это, - потупился Дурында. - Для деда припас, занемог он.

- Вот деду твоему в царствие небесное самая пора, - сказал Спирька. - А мы заледенели в этой речке... Душу согреть надобно.

Он отхлебнул и передал флягу брату.

Поп покрутил её, поболтал.

- Винушко, а винушко? - спросил он. И сам тут же другим голосом ответил: - "Ась, милушко?" - Лейся мне в горлышко! - "Изволь, красное солнышко!" - И Парамон лихо опрокинул флягу в рот.

- Ай да поп! - крякнул Игнат. - На земле себе царствие небесное устраивает!

- Не завидуй, - строго сказал Парамон, отнимая флягу от губ и переводя дух. - Зависть - грех...

- Эй, Дурында! - просипел Спирька. - Не пяль глаза на медовуху, а раздевайся и полезай в тину пьявок князю ловить. Или забыл, что неделю пьявок не меняли? Ну, живо!

- Чего к парню пристали? - спросил Игнат, сдерживая желание постучать, как в барабан, в жёлтую, сверкающую кожей гладкую голову Парамона.

- Не твоё дело, служивый! - махнул ручкой Спирька. - Лезь, Дурында, в тину... Во-о-он, видишь, затончик?.. Там всегда пьявок много...

- На то он и Дурында, - оскаблил в улыбке толстый рот поп. - На себя пьявок ловит. Сядет в тину и сидит... Потом вылезет и обирает... Ну, а ты-то как живёшь, буйная головушка Игнатик? - И Парамон вновь сделал из фляги большой глоток.

- Живу, за умом в люди не хожу, - ответил Игнат.

- А к нам зачем пришёл? - спросил Спирька.

- Шёл к князю за реестром да припомнил, что он из ночи день делает. - Игнат усмехнулся. - Спит ныне, верно.

- Спит, спит князь-батюшка, - по привычке поклонился Спирька. - Тебе не к нему надобно, ко мне. У меня реестр для сбора податей заготовлен давно.

- А если не хочу я у князя сборщиком быть? Я свои двадцать пять лет отвоевал, - сказал Игнат, - теперь мне отдых положен.

-Э-э, куда завернул, солдатик! - хихикнул Спирька. - До неба высоко, до царя далеко! Тут у нас князь-батюшка Данила Михайлович сын Стоеросов и бог и царь. Теперь ему послужишь, коли угодить сумеешь.

- Ты, Игнатик, - елейным голоском молвил поп Парамон, - тут не устанешь, житьё у князя лёгкое. То и дело отдыхай сколько душе угодно. Ночью-то князь, сам ведаешь, не спит. Ну, значит, и тебе при нём быть, а вдруг к себе позовёт? А заря пришла - дела есть. Нужно за возами мужицкими, которые подати привезли, поглядеть - не пропало ли чего ночью.

- Что с воза упало, хо-хо-хо, то пропало, - загоготал Спирька. - У нас уж такой обычай!

- Присмотришь за возами, Игнатик, - продолжал Парамон, - и отдыхай, спи. Только не забудь на мельницу съездить - узнать, сколько у какого мужика вчера мучицы намолото, запасено... Съездил к мельнику - и отдыхай, спи. Только не пропусти, как стадо выгонять начнут, - коров, овец да коз пересчитай. А то мужик ныне хитрый пошёл - всё утаить хочет, князя обмануть... Пересчитал - и спи-отдыхай.

- Только не забудь, солдатик, - подхватил Спирька, - по амбарам пройти, в подполье да в погреба заглянуть - что где спрятано, сколько чего схоронено. У тебя под присмотром два села, так ты быстренько туда-сюда, всё осмотри... И спи-отдыхай.

Поп потёр тоненькие паучьи ладошки и забубнил:

- По полям проедешь, с мужиками поговоришь, кому, чего, сколько на княжеский двор везти укажешь, и спи-отдыхай сколько душе угодно... Тут уж и заря вечерняя подходит, стадо домой возвращается, ты животину-то всю снова пересчитай, не загнали ли мужики на болото коровёнок либо овечек - за ними глаз да глаз нужен, ок-хо-хо...

- Пересчитал - и спи-отдыхай, - захихикал Спирька. - А как солнышко зайдёт, тут уж и князь-батюшка просыпается... Тут и тебе вставать надо, солдатик.

- Да ты, Игнатик, не кручинься, - сказал Парамон. - Князь-то не даром тебя на службу взял. Рубль в год будешь получать.

- Сто годов - сто рублей, богатеем станешь, - добавил Спирька.

- Мундир у тебя драный, на локтях - глазки, - продолжал поп, - зато медаль, как солнце, горит... Опять же - сапоги есть. Вид храбрый. Спуску мужикам не давай! Они народ хитрый - все нищими прикидываются. Прячут всё от князя! Ты их, Игнатик, покрепче, чтоб боялись тебя, как беды неминучей!

Спирька сам сходил к возку, достал свёрнутую в трубку бумагу.

- Сколько же нужно собрать всего? - рассматривая реестр, спросил Игнат.

- Грамоте не разумеешь? - ласково спросил Спирька.

- Малость разумею. - Игнат внимательно посмотрел на список того, что нужно было ему собрать с мужиков.

- Ну, буйная головушка? Ну, Игнатик? - Поп Парамон улыбался во весь рот. - Посмотрел в реестр - легче стало?

- Может, и легче, - ответил Игнат.

- А мне тяжело... - вздохнул поп. - Фляга-то Дурынды с дырой, что ли? Ни капли в ней не осталось...

- У меня на такой случай всегда есть с собой, - сказал Игнат, вынимая из-под кафтана большую солдатскую флягу. - Бабка Ульяна варила, говорила, медовуха тут с баюн-травой замешана. Сны добрые от баюн-травы снятся.

- Ну разве только попробовать, - схватился обеими руками за флягу Парамон. - Как думаешь, Спирька? Попробуем?

- Отчего же, ежели солдатику не жалко, - согласился Спирька.

- Пейте, пейте, только мне оставьте, - предупредил Игнат.

Поп так присосался к фляге, что чуть не задохнулся:

- Ох, ох, хорошо зелье!.. Ещё... один глоточек...

Но Спирька вырвал флягу у брата, отхлебнул сам, помедлил, вздохнул и протянул Игнату.

- Да ладно уж! - махнул рукой Игнат. - Мне бабка Ульяна сколько хочешь наварит. Пейте сами вдосталь.

... Когда фляга опустела, Парамон уже едва держался на ногах. Игнат с трудом погрузил его отяжелевшее тело в возок.

Спирька пошатывался, но ходить ещё мог. Змеиные глаза его горели неукротимой злобой.

- Правильно, солдатик, понял! - сипел он. - С нами мирно надо... по-свойски... ты нам угодил, мы тебе... ты же не мужик...

- А Якова в реке бросаете? - спросил Игнат, когда Спирька взял вожжи.

- Обождите! - пробасил Дурында из реки. - Я тотчас...

- Лови, лови! - махнул рукой Спирька. - Не ровён час, князю-батюшке занедужится, а пьявки в хоромах все старые, квёлые. К ночи чтоб по всем кувшинам свежие были! Сам проверю!

Возок поехал в гору.

Дурында выскочил из воды. Он дрожал, зуб на зуб у него не попадал.

- Вот, Яков, какие дела! - развёл руками Игнат. - Дружки-то бросили тебя пьявкам на съедение!

- Ни-ни-чего, - быстро одеваясь, проговорил Дурында. - Когда Спирид-д-дон выпьет, он всегда такой... А так он ничего... ничего...

И Дурында бросился следом за возком.

Игнат усмехнулся, глядя ему вслед, покрутил ус и тоже зашагал вверх...

... Избушка была наполнена запахами сушёных трав. Дед Данилка и бабка Ульяна сидели на лавке, разбирали какие-то корешки.

- Что, Игнатушка? - нетерпеливо спросила Ульяна. - Выпили они? Всё до капли?

- Так ведь задаром! - улыбнулся Игнат. - Разве поп от такого откажется! Теперь дело за нами... Где Стёпка? Где Демид с Василием?..