Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Винни-Пух и Все-Все-Все... (продолжение)
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой Винни-Пух изобретает новую игру и в неё включается Иа-Иа
К тому времени, когда речка добралась до края
Леса, она очень выросла — выросла в настоящую
Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала
прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в
детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь
теперь она знала, куда идёт, и говорила себе:
“Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем”.
Зато все впадавшие в неё маленькие ручейки
носились по Лесу взад и вперёд без устали,
мелькали то тут, то там — ведь им надо было так
много, так много увидеть и узнать!
Широкая тропа — пожалуй, её можно было даже
назвать дорогой — вела из Внешнего Мира в Лес, но,
перед тем как попасть в Лес, ей надо было
перебраться через эту Реку. И там, где Река и
Дорога встречались, был деревянный мостик, почти
такой же ширины, как сама дорога, с деревянными
перилами по обеим сторонам. Кристофер Робин,
пожалуй, мог положить подбородок на верхнюю
перекладину перил, если бы захотел; но гораздо
интереснее было встать на нижнюю перекладину,
наклониться пониже и смотреть вниз на Реку,
медленно скользившую куда-то. Винни-Пух, если бы
захотел, пожалуй, мог положить свой подбородок на
нижнюю перекладину, но куда интереснее было лечь
на животик, просунуть голову под перекладину и
смотреть, как внизу медленно скользит Река. Для
Пятачка же и Крошки Ру это был единственный
способ полюбоваться Рекой, потому что они были
такие маленькие, что никак не доставали даже до
нижней перекладины. Они ложились под перекладину
и смотрели на Реку...
А Река текла и текла, медленно и плавно — ведь
спешить ей было некуда.
Однажды по пути к мостику Винни-Пух старался
сочинить какой-нибудь стишок про шишки, потому
что кругом валялось множество шишек, а у Винни
было поэтическое настроение. Он взял одну шишку,
посмотрел на неё и сказал про себя: “Это очень
хорошая шишка, и, конечно, она должна с чем-нибудь
рифмоваться”.
Сперва он ничего не мог придумать, а потом ему
вдруг пришло в голову вот что:
- Ах, растут на ёлке шишки
- Не для плюшевого Мишки!
— Хотя это неправильно, — сказал он, — потому
что шишки мне могут пригодиться, а потом мы с ними
так хорошо рифмуемся! “Мишки — шишки”!
Тут ему пришёл в голову новый стишок:
- Не странно ли, что Волки
- Не могут жить на ёлке?
— Хотя “Волки — ёлки” тоже хорошо рифмуются,
— пояснил Пух и продолжал:
- Живут на ёлках Белки —
- Хоть ёлки и не елки!
Тем временем Винни как раз подошёл к мосту. И
так как он не смотрел себе под ноги, он
споткнулся, шишка выскользнула из его лап и упала
в воду.
— Обидно! — сказал Пух, глядя, как шишка
медленно проплывает в сторону моста. Он хотел
сходить за новой шишкой, которую тоже можно было
срифмовать, но потом подумал, что лучше он просто
поглядит на Реку, потому что денёк такой славный;
Винни-Пух лёг на пузо и стал смотреть на Реку, а
она медленно, плавно скользила вдаль...
И вдруг из-под моста появилась его шишка, тоже
медленно, плавно скользившая вдаль.
— Как интересно! — сказал Пух.— Я уронил её с
той стороны, а она выплыла с этой! Интересно, все
шишки так делают?
Он пошёл и набрал ещё шишек.
Да. Они все так делали.
Тогда он бросил две шишки сразу и стал ждать,
какая из них выплывет первой. И одна из них
выплыла первой, но, так как они были одинакового
размера, Пух не знал, была ли это та, которую он
задумал, или другая. Тогда в следующий раз он
бросил одну большую, а другую маленькую, и
большая выплыла первой, как он и думал, а
маленькая выплыла последней, как он тоже думал,
так что он выиграл два раза!..
И к тому времени, когда Винни пошёл домой пить
чай, он уже выиграл тридцать шесть раз и проиграл
двадцать восемь. Иными словами, он выиграл... Ну,
отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести,
и вы узнаете, сколько раз он выиграл. Или —
сколько раз он проиграл, если это вам интереснее.
Так появилась на свет игра, которую потом
назвали игрой в “Пушишки”, в честь Винни-Пуха,
который её изобрёл и научил играть в неё своих
друзей. Только потом они стали играть палочками
вместо шишек, потому что палочки легче различать,
а игру назвали просто “Игрой в Пустяки”, и в этом
названии от Пуха осталось только “Пу”, а от
шишек вообще ничего не осталось.
И вот однажды Пух, и Пятачок, и Кролик, и Крошка
Ру играли в Пустяки; они бросали палочки по
команде Кролика, а потом стремглав мчались на
другую сторону моста, и все глядели вниз, ожидая,
чья палочка выплывет первой. Ждать приходилось
подолгу, потому что Река была в этот день очень
ленива и, казалось, вообще не думала о том, чтобы
двигаться к цели.
— А вот моя! — крикнул Крошка Ру.— Нет, не моя,
это чья-то другая. Это не твоя, Пятачок? Я думал,
это моя, а это не моя. Вот она! Нет, не она! Это не
твоя, Пух?
— Нет,— отвечал Винни-Пух.
— Наверно, моя палка пропала,— сказал Ру.—
Кролик, моя палка — пропалка! Пятачок, а твоя
палка — пропалка?
— Они всегда заставляют ждать дольше, чем вы
думаете,— сказал Кролик.
— А сколько, ты думаешь, они заставят ждать? —
спросил Ру.
— Вон твоя, Пятачок,— вдруг сказал Винни-Пух.
— Моя такая сероватая,— сказал Пятачок, сам не
решаясь высунуться дальше из боязни свалиться в
Реку.
— Да, да, её я и вижу, она плывёт в мою сторону.
Кролик высунулся дальше всех, высматривая свою
палочку; Крошка Ру прыгал, как заводной, пища:
“Палка, палка, поскорей! Палка, палка, поскорей!”
— и Пятачок тоже ужасно взволновался, потому что
ведь показалась только его палочка, а это
означало, что он выигрывает.
— Выплывает! Вот она,— сказал Пух.
— А ты уверен, что это моя? — взволнованно
запищал Пятачок.
— Да, потому что она большая и серая. Вот она
плывёт. Очень большая, серая... Ой, нет, это не она.
Это Иа-Иа!
И из-под моста выплыл Иа-Иа.
— Иа! — закричали все разом.
Да, спокойно и величественно, задрав в небо все
четыре ноги, по реке плыл Иа-Иа.
— Это Иа! — запищал Крошка Ру вне себя от
волнения.
— Неужели? — отозвался Иа. Он попал в небольшой
водоворот и трижды плавно повернулся вокруг
своей оси.— А я-то думал: “Кто это?”
— Я не знал, что ты тоже играешь,— сказал Крошка
Ру.
— Я не играю,— ответил Иа.
— А что же ты там делаешь? — спросил Кролик.
— Можешь отгадывать до трёх раз, Кролик. Рою
землю? Неправильно. Прыгаю по веткам молодого
дуба? Нет, неправильно. Жду, чтобы мне кто-нибудь
помог выбраться из реки? Теперь правильно! Дайте
Кролику время подумать, и он всегда всё отгадает!
— Ой, Иа, — сказал Пух растерянно. — А что же
мы... я хочу сказать, как же мы... ты думаешь, если
мы...
— Да, — сказал Иа. — Конечно! Один из этих
вариантов будет абсолютно правилен. Спасибо
тебе, Пух.
— Ой, он плывёт всё кругом и кругом, — сказал
Крошка Ру, совершенно захваченный этим зрелищем.
— Почему бы и нет? — холодно отвечал Иа.
— Я тоже умею плавать, — гордо сказал Крошка Pу.
— Но не кругом, — сказал Иа. — Кругом гораздо
труднее. Я сегодня вообще не собирался плавать, —
продолжал он, медленно вращаясь, — но уж если
пришлось, то, мне кажется, лёгкое вращательное
движение справа налево... Или, может быть, вернее
сказать, — добавил он, попав в следующий
водоворот, — слева направо... При всех
бстоятельствах это моё личное дело.
Наступило молчание. Все задумались.
— Я, кажется, вроде как придумал, — сказал
наконец Винни-Пух. — Но я не уверен, что это будет
хорошо.
— Я тоже, — сказал Иа.
— Выкладывай, Пух, — сказал Кролик. — Говори.
— Ну, если мы все будем бросать камни и всякие
вещи в реку, с одного боку Иа подымутся волны, и
эти волны прибьют Иа к берегу.
— Это очень хорошая Идея, — сказал Кролик. И
Винни-Пух снова повеселел.
— Очень, — сказал Иа. — Когда я захочу, чтобы
меня прибили, Винни-Пух, я вам сообщу.
— А вдруг мы случайно попадём в него? —
тревожно спросил Пятачок.
— Или вдруг мы случайно не попадём в него! —
сказал Иа. — Обдумай все эти возможности,
Пятачок, прежде чем вы начнёте развлекаться.
Но Винни-Пух уже притащил самый большой камень,
какой только мог поднять, и склонился над водой,
держа его в лапках.
— Я его не брошу, я его просто уроню, Иа, —
объяснил он. — И тут уж я не промахнусь, то есть я
хочу сказать, что я не попаду в тебя. Ты не можешь на
минутку перестать вертеться, а то меня это
сбивает?
— Нет, — сказал Иа. — Мне нравится вертеться.
Кролик почувствовал, что пора ему взять на себя
командование.
— Ну, Пух, — сказал он, — когда я
скажу “Пора!”, ты можешь пускать камень. Иа-Иа,
когда я крикну “Пора!”, Пух пустит свой камень.
— Большое спасибо, Кролик, но я полагаю, что я
это узнаю и без тебя.
— Пух, ты готов? Пятачок, отодвинься немного от
Пуха, ты ему мешаешь. Ру, чуть-чуть назад. Все
готовы?
— Нет, — сказал Иа.
— Пора! — крикнул Кролик.
Пух отпустил камень. Раздался громкий всплеск,
и Иа-Йа исчез...
Момент был волнующий, особенно для
наблюдателей на мосту. Они глядели во все глаза...
И даже вид палочки Пятачка, которая выплыла
чуть-чуть впереди Кроличьей палочки, не так
развеселил их, как вы могли бы ожидать. А потом —
как раз в тот самый момент, когда Пух уже начал
думать, что, наверно, он выбрал неправильный
камень или неправильную реку, или неправильный
день для своей Идеи, — что-то серое появилось на
прибрежной отмели... Постепенно оно становилось
всё больше и больше... и наконец стало ясно, что
это Иа-Иа, который выходит из воды.
С дружным воплем все кинулись с моста; они
тащили, и тянули, и подталкивали Иа, и вскоре он
встал на твёрдую почву.
— Ой, Иа, до чего же ты мокрый! — сказал Пятачок,
пощупав его.
Иа отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить
Пятачку, что происходит, когда вы находитесь в
воде довольно долгое время.
— Молодец, Пух! — великодушно сказал Кролик. —
Да, нам с тобой пришла в голову неплохая Идея!
— Какая Идея? — спросил Иа.
— Прибить тебя вот так к берегу.
— Прибить меня? — сказал Иа удивлённо. —
Прибить меня? Вы что думаете — меня прибили? Да? Я
просто нырнул! Пух запустил в меня огромным
камнем и, чтобы избежать тяжёлого удара в грудь, я
нырнул и подплыл к берегу.
— Это неправда,— шепнул Пятачок Пуху, чтобы его
утешить.
— По-моему, тоже,— нерешительно сказал Пух.
— Иа — он всегда так,— сказал Пятачок.— Я лично
считаю, что ты очень хорошо придумал!
Пух немного утешился. Ведь если вы медведь с
опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с
огорчением обнаруживаете, что мысль, которая
казалась вам очень дельной, пока она была у вас в
голове, оказывается совсем не такой, когда она
выходит наружу и на неё смотрят другие. Но, как бы
то ни было, Иа был в Реке, а теперь его там не было,
так что ничего плохого Пух не сделал.
— Как же ты упал туда, Иа? — спросил Кролик,
вытирая его носовым платком Пятачка.
— Я не упал,— отвечал Иа.
— А как же...
— На меня НАСКОЧИЛИ,— сказал Иа.
— Ой,— запищал взволнованный Ру,— тебя
кто-нибудь толкнул?
— Кто-то НАСКОЧИЛ на меня. Я стоял на берегу
реки и размышлял, размышлял — я надеюсь,
кто-нибудь из вас понимает это слово,— как вдруг
я ощутил СИЛЬНЫЙ НАСКОК.
— Ой, Иа! — ахнуло всё общество.
— А ты уверен, что ты не поскользнулся? —
рассудительно спросил Кролик.
— Конечно, я поскользнулся. Если вы стоите на
скользком берегу реки и кто-то внезапно НАСКОЧИТ
на вас сзади, вы поскользнётесь. А что вы ещё
можете предложить?
— Но кто это сделал? — спросил Ру. Иа не ответил.
— Наверно, это был Тигра,— с тревогой сказал
Пятачок.
— Слушай, Иа,— спросил Пух,— он шутил или он
нарочно? Я хочу сказать...
— Я сам об этом всё время спрашиваю, медвежонок
Пух. Даже на самом дне реки я не переставал
спрашивать себя: “Что это — дружеская шутка или
обдуманное нападение?” И когда я всплыл на
поверхность, я ответил себе: “Мокрое дело”.
Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— А где был Тигра? — спросил Кролик.
Прежде чем Иа успел ответить, раздался громкий
треск, и из камышей появился Тигра собственной
персоной.
— Всем привет! — весело сказал Тигра.
— Здравствуй, Тигра! — сказал Крошка Ру. Кролик
вдруг ужасно надулся.
— Тигра,— сказал он торжественно,— будь
любезен, объясни нам, что сейчас произошло?
— Когда сейчас? — ответил Тигра, слегка
смутившись.
— Когда ты наскочил на Иа и столкнул его в реку.
— Я на него не наскакивал.
— Ты на меня наскочил,— мрачно сказал Иа.
— Нет, не наскакивал. У меня просто был кашель, и
я стоял случайно сзади Иа, и я сказал:
ГРРРРР-ОПП-ПЩШ -ШШЦ!”
— Ты что, Пятачок? — спросил Кролик, помогая
Пятачку встать и отряхнуть пыль.— Всё в порядке?
— Это я от неожиданности,— сказал Пятачок
дрожащим голосом.
— Вот это я и называю НАСКАКИВАТЬ,— сказал Иа,—
налетать на людей неожиданно. Очень неприятная
привычка. У меня нет возражений против
пребывания Тигры в Лесу,— продолжал он,— потому
что это большой Лес и в нём сколько угодно места
для того, чтобы прыгать и скакать. Но я не понимаю,
зачем он должен приходить в мой маленький уголок
Леса и НАСКАКИВАТЬ на меня. Главное, что в моём
уголке нет ничего особенно
достопримечательного. Конечно, для тех, кто любит
холод, сырость и колючки, в нём есть известная
прелесть, но во всех остальных отношениях это
самый обычный уголок, и если кому-нибудь пришла
охота наска...
— Я не наскакивал, я кашлял,— сказал Тигра
упрямо.
— На дне реки в этом трудно разобраться,—
заметил Иа.
— Так вот,— сказал Кролик,— всё, что я могу
сказать по этому поводу... Ах, вот идёт Кристофер
Робин, так что пусть он это скажет.
Кристофер Робин шёл по лесной дорожке в таком
солнечном и безоблачном настроении, как будто бы,
например, дважды девятнадцать — это пустяки, и
думал о том, что, если он в такой день встанет на
нижнюю перекладину перил моста и наклонится над
рекой, он вдруг узнает всё-всё на свете и тогда он
расскажет всё это Пуху, который пока ещё знает не
всё на свете. Но когда он подошёл к мосту и увидел
всех своих друзей, он понял, что сегодня совсем не
такой день, а совершенно другой — день, когда
нужно что-то сделать.
— История такова, Кристофер Робин,— начал
Кролик.— Тигра...
— Ничего подобного,— сказал Тигра.
— Как бы то ни было, я оказался там,— сказал Иа.
— Но он же, наверно, не хотел этого,— сказал Пух.
— Он просто такой прыгучий,— сказал Пятачок,—
от природы.
— А ну попробуй, наскочи на меня, Тигра,— с
жаром заявил Крошка Ру.— Иа, Тигра сейчас
попробует наскочить на меня. Пятачок, ты как
думаешь, кто...
— Ну, ну,— сказал Кролик,— я думаю, мы откажемся
от мысли говорить всем сразу. Вопрос в том, что
думает об этом Кристофер Робин.
— Я просто кашлянул,— сказал Тигра.
— Он наскочил,— сказал Иа.
— Ну, может быть, я немножко кашкочил,— сказал
Тигра.
— Тихо,— сказал Кролик, подняв лапку.— Что
думает обо всём этом Кристофер Робин? Вот в чём
вопрос.
— Ну,— сказал Кристофер Робин, не очень
понимая, о чём идёт речь.— Я думаю...
— Ну-ну? — сказали все.
— Я думаю, что мы все сейчас пойдём играть в
Пустяки.
Так они и сделали. И представьте себе, что Иа,
который никогда раньше не играл в эту игру,
выигрывал чаще всех!
А Крошка Ру два раза свалился в реку. Первый раз
случайно, а второй раз нарочно, потому что он
увидел, что из Лесу выходит Кенга, и понял, что ему
всё равно придётся сейчас отправляться спать.
Кролик сказал, что он придёт с ним, Тигра и Иа-Иа
тоже ушли вместе, потому что Иа решил объяснить
Тигре, как выигрывать в Пустяки (“Надо пускать
палочку с подковыркой, если ты понимаешь, что я
хочу сказать, Тигра”), а Кристофер Робин, и Пух, и
Пятачок остались на мосту.
Долгое время они глядели вниз на реку, ничего не
говоря, и река тоже ничего не говорила, потому что
ей было очень спокойно и хорошо в этот солнечный
полдень.
— Тигра, в общем, настоящий парень,— лениво
сказал Пятачок.
— Конечно,— сказал Кристофер Робин.
— Вообще все мы настоящие ребята,— сказал
Пух.— Я так думаю,— добавил он.— Но я не уверен,
что я прав.
— Конечно, ты прав,— сказал Кристофер Робин.
|