Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Отцов дар
Жил себе на свете хороший
человек. Было у него три сына — двое умных, а
третий — Иван-простофиля. Умные поженились,
семьями обзавелись, а Иван всё на печи лежит да на
жалейке играет.
Пришла пора отцу помирать. Собрал он сыновей и
говорит им:
— Сыны мои родные, сыны мои милые!
Богатства большого я вам не оставляю, но уважьте
одну мою просьбу: когда я помру, приходите ко мне
на могилу ночевать три ночи подряд. Первую ночь —
старший, вторую — средний, а третью — младший. А
когда придёте, то скажите: “Жёлтый песок,
рассыпайся, сосновый гроб, открывайся, отец, из
могилы подымайся!” Вот и всё.
Сказал сыновьям это, сложил руки и умер.
Схоронили сыновья отца. Ну, надо идти
старшему ночевать на могилу. А ему боязно, да и
жена не пускает: “Куда ты пойдёшь, ещё пропадёшь
там! Что я одна тогда делать буду?”
А нехорошо не выполнить отцову просьбу.
— Пошли вместо себя Ивана,— советует
жена.— Коли с ним что и случится, то никто и
жалеть не станет.
Просит старший Ивана:
— Сходи, братец, за меня на отцову могилу. А
Иван, лёжа на печи, отвечает:
— Что я дурак, ходить за других? Придёт
мой черёд, тогда и пойду. Брат чуть не плачет:
— Сходи уж, Иванка! Видишь, жена меня не пускает.
— Ну ладно,— согласился Иван,— ты
только скажи жене, чтобы она сшила торбу побольше
да положила в неё два каравая хлеба. Там я хоть
вволю наемся, а то дома ваши жены мне и поесть как
следует не дают.
Сшила жена старшего брата большую
торбу и положила туда два каравая хлеба. Взял
Иван торбу и пошёл к отцу на могилу.
Пришёл и сказал, как отец учил:
— Жёлтый песок, рассыпайся, сосновый
гроб, открывайся, отец, из могилы подымайся!
Всё так и вышло. Поднялся отец, поглядел на
Ивана и говорит:
— А где ж мой старший сын?
— Он, видишь, боится тебя, вот меня и послал,—
отвечает Иванка, уплетая краюху хлеба.
— Ну что ж,— вздохнул отец,— тогда его
доля будет тебе. Слушай меня, сынок: на зелёных
лугах, на шелковых травах-муравах сивый конь
пасётся, с золотою гривой. Днём он пасётся, а
ночью гуляет, а как крикнет добрый молодец — вмиг
к нему подбегает. Коли нужен он будет тебе — ты
крикни-свистни громким голосом, и конь станет
перед тобой, как лист перед травой. А как
натешишься им, пусти его опять на зелёные луга, на
шелковые муравы.
Сказал так отец, лёг опять в гроб — могила вслед
и закрылась.
Отошёл Иван от могилы,
крикнул-свистнул громким голосом — прибегает к
нему конь сивой масти с золотою гривой.
Стукнул конь копытами:
— Чего звал, Иван Иванович?
— Хочу на тебе прокатиться.
— Это можно.
Вскочил Иван на коня и полетел. Весь
свет три раза облетел, земли не касаясь.
Примчался назад.
— Хватит,— говорит он коню,—
натешился я! А теперь беги на зелёные луга, на
шелковые муравы. Днём пасись, ночью гуляй, а как
крикну — ко мне прибегай!
Пустил он коня, а сам домой воротился.
Забрался на печь, ноги на перекладину поставил и
играет себе на жалейке. Умные братья дивуются:
“Ишь ты, ничего с ним не сталось!”
Пришла вторая ночь — надо среднему
сыну к отцу на могилу собираться. Начал он Ивана
упрашивать:
— Сходи-ка ты, братец, за меня...
— Да что я — нанятой вам! — злится Иван.— Тебе
надо — ты и ступай!
А тут невестка с плачем пристала к нему:
— Сделай, Иванка, милость: сходи за брата на
отцову могилу!
— Ну ладно,— согласился Иван.— Давайте два
каравая хлеба!
Приготовили ему торбу, он и пошёл.
Пришёл на могилу, сказал, что следует. Отец
поднялся и опять удивляется:
— Почему ж это средний сын не пришёл меня
навестить?
— Он боится тебя,— говорит Иван,— вот и не
пришёл.
— Ну что ж,— вздохнул отец,— тогда и
его доля будет тебе. Слушай меня, сынок: есть на
тех же зелёных лугах, на шелковых муравах ещё
один конь — гнедой масти. Он тоже будет тебе
служить.
Облетел Иван дважды свет на коне гнедой масти и
домой воротился.
На третью ночь настал его черёд. Пошёл он к отцу
на могилу. Поднялся отец и говорит:
— Жалко мне тебя, сынок: ты всё один ко
мне ходишь... Ну, так пускай же и третий конь
служит тебе. А пасётся он на тех же зелёных лугах,
на шелковых муравах, и масти он буланой. А теперь
больше ко мне не ходи.
Сказал это отец, лёг в гроб, а могила за ним и
закрылась.
Облетел Иван один раз свет на коне
буланой масти. Потом домой воротился, лёг на печь
и играет себе на жалейке.
— Ну и ну,— удивляются умные братья,—
наш дурень-то нигде не пропадёт! Уж теперь мы ему
хлеба по два каравая давать не будем — хватит с
него и затирки!
Тем временем зачудила в том царстве от
нечего делать царская дочь: забралась на третий
ярус в тереме, села у окошка и объявила, что кто,
дескать, к ней на коне доскачет, за того она и
замуж выйдет. Вот все, кому хотелось взять себе в
жёны царскую дочь, и кинулись в столицу. А другие
пошли да поехали на то диво глядеть. Умные братья
говорят:
— Давай-ка и мы поедем поглядим. Стали
они собираться. А Иван просит братьев:
— Возьмите и меня с собой. Мне тоже охота на
диво поглядеть.
— Да куда уж тебе ехать? — смеются
братья.— Там и без таких дураков, как ты,
обойдётся. А коли надоело лежать на печи, то дадим
мы тебе работу.
Взяли они две мерки мака да две мерки песка,
смешали в одну кучу и говорят:
— Пока мы вернёмся, чтобы ты всё это перебрал:
мак отдельно, а песок отдельно.
Пригорюнился Иван, да что поделаешь.
Высыпал мак вместе с песком в торбу, лёг на печи и
лежит. А торбу на припечек положил, пускай, мол,
сохнет.
Прошёл день, прошёл другой, слез Иван с
печки, пересыпал мак с песком в лубяное лукошко,
торбой прикрыл да и пошёл со своим добром за
дремучий лес, в чистое поле. Свистнул-крикнул
громким голосом — прибегают к нему все три коня:
сивой масти, гнедой масти, буланой масти.
— Что нам скажешь, хозяин?
— Кони мои добрые, кони мои милые:
прошёл слух, будто в царской столице дива дивные
творятся. Зачудила младшая царская дочка,
взобралась на третий ярус в тереме, села у окошка
и объявила, что кто на коне к ней доскачет, за
того, мол, и замуж она пойдёт. А не могли бы вы меня
туда домчать, чтобы мне поглядеть на то диво?
— Можно,— отвечает конь сивой масти.—
Но поедешь ты нынче на самом молодом из нас, на
буланом.
Вышел буланый конь наперёд, махнул гривой и
говорит:
— Влезай, Иван, мне в правое ухо, а в левое
вылезай.
Влез Иван буланому коню в правое ухо, в
левое вылез и стал таким молодцем, что ни
царевичу, ни королевичу не сравняться.
Сел он на коня. Стукнул конь копытами и полетел.
Долго летел он или коротко, глядь — а
вот и столица. И все там уже собрались на диво
поглядеть. И братья Ивановы сбоку стоят, рты
по-раскрывали.
Тут буланый конь как скакнул с разгона,
так, может, всего на локоть и не допрыгнул до
царевны. Опустился он на землю за теремом и
вихрем помчался дальше. Был и нету! Все так и
ахнули, а царевна: “Ловите его, ловите!” Да где
там!..
Примчался конь на старое место. Иван
влез ему в левое ухо, а в правое вылез, стал таким,
как прежде, и говорит:
— Спасибо тебе, конь мой добрый!
Посмотрел и я на царевну. А теперь помоги мне
сделать ещё одну работу: перебрать две мерки мака
да две мерки песка...
Конь говорит:
— Разорви торбу на две подстилки да высыпь из
лукошка свой мак.
Иван так и сделал. Как дунул конь
ноздрями, мак и оказался на одной подстилке, а
песок на другой.
Свернул Иван подстилки, поблагодарил
коня и пошёл домой. А в лукошко набрал по дороге
грибов.
Дома невестки напустились на него:
— Где ты, дурень, ходишь? А ты мак
перебрал? Достанется тебе от братьев, как
вернутся!
— Да ну вас! — говорит Иван.— И мак
перебрал да ещё и грибов принёс. А вы всё
говорите, что я ничего, мол, не делаю.
Приезжают из столицы и умные братья.
— Что там было, что там творилось! —
рассказывают они жёнам.— А никто и до второго
яруса не мог подняться. Только один какой-то
царевич на коне буланой масти чуть было до
царевны не доскочил. Ему бы ещё с локоть выше... Эх,
жаль! А такой был красивый царевич, что даже сама
царевна ахнула и закричала: “Ловите; его,
ловите!” Да где там!
Лежит Иван на печи, усмехается:
— А не я ли то был? Братья зашикали на него:
— Молчал бы ты лучше, дурень! А вскоре
царевна опять объявляет, чтоб все съезжались в
столицу. А сама села уже у окошка четвёртого
яруса.
Собрались ехать и умные братья.
— Возьмите и меня с собой,— просит Иван.
— Ах ты, такой-сякой дурень! Да разве дома
работы нету? Вот зададим мы тебе работу.
Взяли братья три мерки песка да три
мерки мака, смешали всё вместе и велели Ивану
перебрать, пока они вернутся.
Подождал Иван день-другой, высыпал мак
с песком в лукошко, взял две подстилки и пошёл за
дремучие леса, на зелёные луга. Свистнул-крикнул
громким голосом — прибегают добрые кони.
— Ты чего, хозяин, нас звал?
— Да так, мол, и так,— говорит Иван,—
опять объявила царевна, чтоб все съезжались в
столицу. Нельзя ли и мне поехать на то диво
поглядеть?
Сивый конь отвечает:
— Ладно. Но теперь ты поедешь на
гнедом. Ну, сделал Иван всё, что надо, сел
молодец-молодцем на гнедого коня и полетел в
столицу. Все ехали туда по месяцу, по два, а он за
какой-нибудь час домчался. И поспел вовремя.
Гнедой конь как скакнул, только на пол-локтя до
царевны не допрыгнул.
Одолело царевну любопытство: кто ж это
такой храбрый царевич, что и во второй раз чуть
было не допрыгнул до неё? Вот спустя некоторое
время объявляет она в третий раз, а сама
взобралась на пятый ярус. И теперь съехались туда
снова все цари и царевичи, короли да королевичи,
все паны и дворяне. Поехали и умные братья, задав
Ивану работу: четыре мерки мака с песком
перебрать.
Вылежался Иван на печи, взял мак с песком и
пошёл к своим коням.
— А нельзя ли мне будет ещё разок съездить в
столицу? — говорит он коням.
— Можно-то можно, — отвечает сивый
конь.— Да теперь ты поедешь на мне на самом. Ежели
я не допрыгну до царевны, то больше и говорить об
этом не будем.
Сделал Иван всё, что надо, сел на коня,
свистнул и полетел в столицу. И часу не прошло, а
он уж там очутился.
— Ну, держись! — крикнул сивый конь.
Заржал сивый конь на всю столицу,
взвился ввысь и доскочил до самой царевны. А
царевна — стук-стук! — и поставила Ивану две свои
печатки: одну на лбу, другую — на затылке.
Опустился конь на землю и умчался прочь. Все
кричат: “Лови, лови!” А ловить-то и некого; только
был, а уж и след простыл...
Примчался Иван назад, попросил коня,
чтобы мак перебрал, и пустил его на зелёные луга,
на шелковые травы-муравы. А сам надвинул шапку на
самые уши, чтоб печаток не было видно, да и пошёл
домой. По дороге опять набрал лукошко грибов.
Приехали братья, стали жёнам про диво
рассказывать.
— Что там было, что там творилось! Все
скакали, но и до второго яруса не доскакали, а
один царевич — такой красивый, весь в золоте, как
скакнул, так до самой царевны доскочил, а она ему
печатки свои на лоб и на затылок поставила.
Иван слушает это на печи да смеётся:
— А не я ль это был?
— Молчи, дурень! — зашикали на него
братья.— Не с твоим умом и ловкостью сделать
такое! Перебрал хоть мак?
— Перебрал,— отвечает Иван,— ну вас с
вашим маком! Одна возня с ним да и только.
Посмотрели братья, удивляются:
— Видно, пришлось тебе поработать! — говорят.
А тем временем царевна объявила, чтоб
явился к ней жених. Сперва позвала к себе всех
царевичей да королевичей. Посмотрела — нет
жениха! Тогда позвала она панов и купцов. То же
самое — нету! Подошёл черёд и остальным —
мужикам и батракам. Всех велела собрать.
— Ну,— говорит Иван,— прежде я просил,
чтоб вы меня взяли, а теперь пойду и без вас!
Взял он свою жалейку, торбу за плечи
закинул и пошёл за дремучие леса, в чистое поле.
Крикнул-свистнул там громким голосом —
прибегают к нему все три коня.
— Кони мои дорогие,— говорит Иван,—
велела царевна явиться к ней всем мужикам и
батракам. А нельзя ли и мне к ней поехать?
Сивый конь отвечает:
— Теперь ты снова поедешь на самом
молодом из нас. И поезжай таким, как ты есть... А
буланому коню даёт наказ:
— Отвези его, братец, в баню, что стоит
возле царского дворца, и оставь его там. А ты,—
говорит Ивану,— заберись в баню на полок и играй
на жалейке. Тебя найдут, когда надо будет.
Мигом домчал его конь буланый до
столицы. Вошёл Иван в баню, взобрался на полок и
играет себе на жалейке.
А тем временем царевна со служанкою
всех мужиков да батраков оглядела — нет жениха!
Вдруг слышит: в бане кто-то играет, да так хорошо,
что слушать любо.
Пошли туда, открыли, видят — лежит на
полке парень, ободранный, весь в лохмотьях, шапка
на лоб надвинута... И на жалейке играет, да так, что
ноги сами в пляс идут. Подошла к нему царевна,
сняла подраную шапку — а на лбу её печатка!
Посмотрела на затылок — и там её печатка!
— Ну,— говорит она Ивану,— так это ты мой жених!
Пойдём к отцу.
Взяла она его за руку и ведёт, а Иван упирается:
— Куда я пойду? Чтобы там надо мной посмеялись?
Царевна привела его кое-как в хоромы. А отец как
увидел, начал её укорять:
— И кого же ты в мужья себе выбрала?! Дочка
говорит:
— Да на нём ведь мои печатки, значит, он
мой суженый. Такова моя доля. Ничего не
поделаешь...
Хочешь не хочешь — пришлось свадьбу справлять.
И сделался Иван царским зятем.
И было у того царя ещё два зятя, что
были женаты на старших дочках. Ну, те, понятно, из
князей да королей были. Вот собрал однажды царь
своих богатых зятьёв и говорит:
— Я уже стар, и смерть моя не за горами. Кому же
из вас царство передать?
— Мне! — говорит один зять.
— Нет, мне! — говорит другой. И так
заспорили они, что дело чуть до драки не дошло.
Царь и говорит:
— Вот что, зятья мои любезные: есть в
некотором царстве, в некотором государстве
свинка — золотая щетинка, рылом пашет, ногами
боронует, а вслед за ней пироги растут, да такие,
что и самому царю есть впору. Кто из вас добудет
ту свинку и приведёт ко мне во дворец, тому всё
царство отпишу!
Тут зятья не долго думая взяли по полку
солдат и двинулись с музыкой искать свинку —
золотую щетинку.
Говорит младшая царская дочь своему мужу Ивану:
— Твои свояки вон куда поехали —
искать свинку—золотую щетинку, а ты что себе
думаешь? Им отец всё царство отпишет, а мы как
жить будем?
— Никуда я не пойду! — отвечает Иван.— Выдумали
какую-то свинку! Где её найдёшь?
Заплакала жена, а Иван взял свою жалейку и
заиграл.
Прошло так с месяц или больше, Иван и говорит
жене:
— Сходи-ка ты к отцу, выпроси у него
какую-нибудь завалящую лошадёнку: поеду и я
свинку искать.
— Дурень ты,— говорит жена,— свояки
уже, пожалуй, её нашли и домой ведут, а ты только
теперь надумал ехать!
— Ну и пусть! Сходи к отцу. А коли не даст, то я и
пешком пойду. Пошла жена к отцу.
— Батюшка,— говорит,— просит мой Иван
хоть какую-нибудь завалящую лошадёнку — задумал
и он за, свинкой ехать.
Царь посмеялся, а лошадёнку дал.
Собрался Иван, сел на клячу задом наперёд и
погоняет.
— Смотрите,— удивляются царские слуги,—
дурак-то наш по-дурацки и едет!
Выехал он за город и бросил свою клячу волкам на
поживу.
А сам как крикнет, как свистнет —
прибегают к нему все три коня: сивый, гнедой,
буланый.
— Что скажешь нам, хозяин?
— Ах, кони мои добрые! — говорит Иван.—
Есть в некотором царстве, в некотором
государстве свинка — золотая щетинка, рылом
пашет, ногами боронует, а вслед за ней пироги
растут, да такие, что и самому царю есть впору! Не
сможем ли мы достать её?
— Сможем! -— отвечает сивый конь.— Ты
поедешь за свинкой на самом молодом из нас. Но
надо вам захватить с собой шёлковый шнурок да
кожаную плётку.
— А где мне их взять?—спрашивает Иван.
— Погоди маленько.
Взвился сивый конь и полетел на
зелёные луга. Через минуту прилетает с кожаною
плёткой и шёлковым шнурком.
— Вот тебе всё, что надо. Только смотри
— бей свинку этою плёткой покрепче, пока она не
сдастся, а ты, буланый, топчи её копытами.
Влез Иван буланому коню в правое ухо, в
левое вылез и стал добрым молодцем, сел — только
его и видели.
Долго ли, коротко ли они летели,
прилетели в то царство, где жила свинка — золотая
щетинка. Смотрит Иван, а та и вправду рылом пашет,
ногами боронует... Подкрался он к свинке и давай
её плёткой хлестать. Конь копытами бьёт, а он
плёткою лупит. Свинка терпела-терпела, да и силы
не стало.
— Ах, заморский царевич Иван Иванович, за что ты
меня убиваешь?
— Сдавайся,— кричит Иван,— не то не выпущу тебя
живой!
И бил её до тех пор, пока свинка не
сдалась. Накинул тогда Иван ей на шею шёлковый
шнурок, сел на буланого коня и поехал, а свинка
сзади бежит.
Едет он так, едет, глядь — идут
навстречу два полка солдат, музыка играет. “Ну,—
думает Иван,— это, пожалуй, мои свояки ещё за
свинкою едут”. Влез он буланому коню в левое ухо,
а в правое вылез и стал таким, как прежде. Коня
отпустил, а свинку привязал шнурком к дубу. Ну,
свинка та и давай своей работой заниматься: рылом
пашет, ногами боронует...
Разложил Иван в дубняке костёр, греется и на
жалейке играет.
Подъезжают свояки ближе, смотрят — из дубняка
вьётся дымок.
Говорят они своим слугам:
— Ступайте поглядите, кто это там
дымит. Слуги пошли, обо всём разведали. Прикурили
от огонька и назад воротились.
— Ну, что там? — спрашивают свояки.
— Да это наш дурачок дымит там. Он уже и свинку
ведёт.
— Не может этого быть! — удивляются
свояки.— Мы сами пойдём посмотрим. А ежели что, то
выпросим у него свинку, а то и отберём.
Приходят они в дубняк, видят — и
правда: сидит Иван у костра, на жалейке играет, а
свинка у дуба своей работой занимается.
— Здравствуй, свояк!
— Здравствуйте!
— Так это ты прежде нас свинку добыл?
— Я одну только добыл,— отвечает Иван,— а там
их целое стадо: хватит и вам.
— Что ты врёшь, свояк! Такая только
одна и есть на свете. Отдай ты нам эту свинку. А
Иван на своём:
— Моя свинка,— говорит,— я сам и отведу её
тестю.
А свояки как пристали к нему — никак не
отвяжутся. “Мы тебе,— говорят,— дадим и то и
сё...” Надоело Ивану их слушать.
— Да ну вас,— говорит,— если отрежете
по пальцу-мизинцу с правой ноги, то забирайте её
себе.
Подумали свояки и согласились; что ж,
мизинец стоит полцарства! Отрезали они пальцы,
забрали свинку — золотую щетинку и весёлые
повели её в столицу.
А Иван спрятал пальцы в свою торбу,
погрелся ещё немного у огонька, потом кликнул
буланого коня, сел на него и помчался.
Свояки ехали, видимо, с месяц, а Иван за день
управился.
Подъехал он к городу, пустил буланого на
зелёные поля, а сам пошёл к жене.
Увидела его жена без ничего, всплеснула руками:
— Куда же ты девал отцову лошадёнку?
— Да знаешь,— говорит Иван,—
плохонькая попалась кобылка, притомилась в
дороге... Ну, я и бросил её, а сам пеший вернулся.
Жена в плач:
— Ой, горюшко мне с тобой — выпросила я
у батюшки кобылку, а ты загубил её да и свинки не
привёл...
Вот спустя некоторое время вернулись и
свояки со свинкою. Привязали её на дворе возле
царских хором. И начала свинка чудеса вытворять:
рылом пашет, ногами боронует, а за ней готовые
пироги растут...
Сколько тут радости было и своякам и
царю! Созвал царь гостей — панов и князей — на
диво то поглядеть. Ведь ни у одного из царей не
бывало ещё такой свинки!
Разъехались гости, а свояки пошли просить
тестя, чтобы царство им отписал.
Царь подумал и говорит:
— Нет, за одну только свинку я царство
не отпишу. Есть в некотором царстве, в ином
государстве чудо-кобылица — из ноздрей пламя
пышет, из ушей дым валит. Пасётся она на зелёных
лугах, на шелковых муравах. И стерегут её
двенадцать коней с золотыми гривами. Если вы ту
кобылицу заодно с конями поймаете да ко мне
приведёте, то отпишу вам царство тогда.
Просчитались свояки — ничего не поделаешь:
надо ехать искать кобылицу.
Набрали они войска ещё больше и поехали.
Опять пристаёт жена к Ивану:
— Вон свояки твои за кобылицею
поехали, а ты дома сидишь! Отец им всё царство
отпишет, а мы как жить будем?
— Э-э,— говорит Иван,— и куда мне
ехать? Что у меня, войско своё или что? Как-нибудь
проживём и без царства!
Прошло некоторое время, опять просит Иван жену:
— Сходи-ка ты к отцу: а не даст ли он мне ещё одну
лошадёнку? Поеду и я за свояками.
— И что ты, дурень, мелешь? Свояки-то,
пожалуй, назад уже возвращаются с кобылицей, а ты
ещё только собираешься.
— А коли возвращаются, то и я с ними вернусь.
Невелика беда!
— Мне совестно перед отцом,— говорит
жена.— Опять задаром лошадёнку загубишь. Что я
тогда скажу ему?
— Загублю так загублю. Твой отец от того не
обеднеет.
Пошла она к отцу и выпросила у него ещё
лошадёнку. Сел Иван на клячу, отъехал немного от
города и бросил её волкам на поживу. А сам
крикнул-свистнул, и стали перед ним его добрые
кони. Рассказал Иван коням про чудесную кобылицу.
— Так это же наша мать! — говорит сивый
конь.— Но там теперь не двенадцать караульщиков
возле неё, а девять, ведь мы тебе служим. Трудную
задачу ты задал нам, хозяин. Но попробуем тебе
помочь. Ступай к своему тестю да выпроси у него
дедов безмен.
Вернулся Иван в хоромы, выпросил у царя
дедов безмен на двенадцать пудов. Взял его в руки
и размахивает им, как тростинкой. Удивляется
царь:
— Дурень, а силён! Ишь ты! Пришёл Иван к своим
коням.
— Теперь,— говорит сивый конь,— я сам
поеду с тобой. А ты смотри, как сядешь на кобылицу,
то бей, её безменом промеж ушей, и бей до тех пор,
пока она не остановится. А я тем временем буду
возле неё летать и просить: “Матушка, лучше
сдавайся, а то мой хозяин больно злой: забьёт тебя
безменом...”
Ну, так всё и случилось, как сказал сивый конь.
Изловчился Иван, сел на кобылицу, и та
понесла его под самые небеса... Носила, носила —
не падает Иван: сидит на спине, будто врос, да
двенадцатипудовым безменом бьёт её промеж ушей.
Заморилась кобылица и говорит:
— Тридцать три года живу я на свете, а ещё никто
на мне не езживал! Кто ты таков?
— Это, матушка, наш хозяин,— говорит за
Ивана сивый конь.— Сдавайся, а то он больно
сердитый: забьёт тебя.
— Ну что ж,— вздохнула кобылица,—
ходила я на воле, а теперь придётся ходить
подневольною. Погоди, Иван Иванович, перестань
меня бить.
— Вот так бы давно и сказала, а то у
меня рука уже заболела тебя дубасить,— говорит
Иван.
Едет Иван на кобылице назад в своё
царство, а за нею девять коней да десятый сивый
конь Ивана.
Едет он, видит — навстречу войско
валит, музыка играет. “Это, наверно, мои
свояки”,—думает Иван.
Отпустил он своего сивого коня на
зелёные луга, развёл костёр, греется себе и на
жалейке играет.
Заметили свояки дымок. Посылают слуг
узнать, кто там дымит. Пошли слуги, всё
разглядели, прикурили от огонька и назад
воротились.
— Ну, кто там? — спрашивают свояки.
— Да это наш дурень ведёт кобылицу, и рядом с
ней девять коней с золотыми гривами.
— Как девять? А тесть ведь сказал двенадцать!
— Нет, только девять.
— Тогда мы сами пойдём посмотрим. Приходят:
— Здорово, свояк!
— Здравствуйте!
— Что, кобылицу ведёшь?
— Ага, там их много пасётся. Я взял себе только
одну и девять коней впридачу.
Свояки переглянулись, покачали головами:
— Будет тебе, своячок, над нами
смеяться! Ведь это кобылица, про которую отец
говорил.
— Да нет, это не та,— не соглашается Иван.— Ваша
вам осталась. Я чужих не беру.
— Хоть бы и так,— говорят свояки,— да ты нам эту
вот уступи. Мы тебе что хочешь дадим.
И начали они просить. Что делать? Согласился
Иван и говорит:
— Ладно, берите, да только отрежьте мне за неё у
себя по пальцу-мизинцу с правой руки.
Жаль было своякам пальцев, но Иван
твердо стоит на своём. Посоветовались меж собой
свояки.
— Что ж,— говорят,— доктора у нас свои,
лекарства свои — враз всё заживёт: отрежем по
пальцу.
Вернулся Иван домой, как и в первый раз, ни с чем.
— Скажи хоть, куда ты отцову лошадёнку девал? —
спрашивает жена.
— Как куда? Околела! Что ж ты думаешь: сам ехал
да ещё какой безменище вёз...
Спустя некоторое время приводят
свояки ту кобылицу. Так рады, что и не рассказать:
понятно, царство теперь-то им достанется!
Уж тут приходится царю бумагу писать — царство
зятьям передавать.
— Нет,— говорит царь,— я передумал. Вы
не всё ещё сделали. Есть в некотором царстве, в
ином государстве, за синими морями, за высокими
горами лев. Сидит он у колодца, двенадцатью
цепями прикованный. И носят ему день и ночь
двенадцать человек воду из колодца: лев всю её
выпивает и все болезни у людей и у скота в себя
забирает. Ежели вы этого льва мне добудете и
приведёте в наше царство — тогда всё ваше будет!
Подумали свояки: “Может, дурень и льва добудет,
а мы уж как-нибудь у него выманим”.
— Хорошо,— говорят,— приведём льва! Собрались
и поехали.
А жена напустилась на Ивана:
— И что ты, дурень, себе думаешь? Только
лежишь да на жалейке играешь. Видишь, свояки вон
за львом уже поехали. Отец им всё царство отпишет,
а мы с тобой милостыню просить пойдём.
— Ах, милая жёнушка,— говорит Иван,— а
люди разве не живут подаянием? И мы как-нибудь
проживём.
Жена на том и успокоилась.
Вот прожили они с месяц или два, и
просит Иван жену опять сходить к отцу за
лошадёнкой.
— Нет,— говорит жена,— уж теперь не
пойду. Коли хочешь — ступай пешком: всё равно с
тебя никакого толку!
Иван спорить не стал, простился с женой
и тронулся в путь-дорогу. Вышел в чистое поле,
кликнул своих коней. Сивый конь и говорит ему:
— Теперь ты поедешь на гнедом. Как
доскачешь до того царства, подъедешь к столице,
то коня отпусти, а сам ступай к колодцу и скажи,
что ты сам, мол, берёшься поить льва. А если царь
наймёт тебя, не зевай. Вот тебе молоток — он любую
цепь разобьёт...
Долго ли Ивану — часа за три очутился он у
колодца.
— Добрый день, молодцы! — поздоровался Иван с
работниками, что черпали воду.
— Добрый день!
— Трудно вам тут работать?
— Ой, трудно!
— Так давайте я буду за вас поить льва.
— Что ты! — говорят работники.— Нас двенадцать,
да и то мы не справляемся.
— Ничего, я справлюсь. Доложите вашему царю.
Пошёл старший работник, доложил царю.
Царь обрадовался: одному-то ведь меньше платить
надо.
— Наймите его на три дня,— говорит
царь.— Ежели справится, тогда и договариваться
будем.
Работники отошли от колодца, а Иван
принялся скорей за работу. И так у него гладко
пошло, что лучше и не надо.
Старший работник побежал к царю.
— Диво! — говорит.— Лев не успевает всей воды
выпить, что он один подаёт.
— Ну что ж,— говорит царь,—посмотрим, что
завтра получится.
Ночью Иван говорит льву:
— Знаешь что: давай убежим отсюда. В моём
царстве тебе вольготней будет.
И так это расхвалил своё царство, что лев вскоре
согласился бежать с ним.
— Только не разорвать тебе цепей, какими я к
колодцу прикован.
— Ничего, разорву.
Взял Иван молоток да как стукнул, так
одна цепь и разлетелась. Двенадцать раз стукнул
— двенадцать цепей разлетелось.
Сел тогда Иван на льва и помчался в
своё царство. Встречает по пути свояков. Увидели
те, что Иван едет на льве, и стали его
просить-умолять :
— Отдай нам этого льва.
— Ого,— не соглашается Иван,— всё вам
да вам! Дайте и мне привести хоть кого-нибудь
тестю. А то вот жена всё ругает меня: вы, говорит,
будете царством владеть, а нам нищенствовать
придётся.
— Мы тебе, Иван, что хочешь дадим, только отдай
нам льва.
И так стали его уговаривать, что Иван
согласился.
— Ладно,— говорит,— но только теперь я
возьму с вас подороже: вырежьте у себя со спины по
куску кожи...
Свояки не стали перечить.
“Доктора свои, лекарства свои —
залечим,— думают.— Зато уж теперь наверняка
царством будем владеть. А тогда старого царя и
этого дурня выгоним прочь!”
Взял Иван два куска кожи, скрутил их в
трубочки и спрятал в свою торбу. Потом, когда
свояки отъехали со львом версты две, кликнул он
гнедого коня, сел и — айда домой!
Вернулся Иван к жене. Слуги царские над ним
смеются:
— Ишь,— говорят, — за три дня за львом
пешком сходил. И куда уж там дурню с умными
тягаться!
А жена плачет:
— Что ты себе думаешь? Над тобой люди смеются.
— И пусть смеются: не всем же плакать!
— Небось, поплачешь, коль отец своякам царство
отпишет, а нам ничего не будет.
— Э, да к чему нам царство это! Даст клочок земли
и хватит с нас.
Жена и успокоилась: не будешь же всё время
плакать! И слез ведь не хватит.
Приводят свояки того заморского льва,
с музыкой, с песнями. Собрались со всего царства
князья да паны на диво поглядеть. А царь на
радостях задал такой пир, что никто такого и не
видывал.
Три дня и три ночи пировали. А когда
окончился пир, созвал царь зятьёв. Явились к нему
зятья с жёнами и младшая царская дочь. Только
Иван не пришёл.
— А где же твой дурень? — спрашивает
царь младшую дочку.— Почему он не идёт? Хоть бы
послушал, как я царство делить буду.
Пошла она к мужу:
— Иди к отцу, послушай, как там и что.
— А зачем мне ходить-то?
— Пойди попроси у него хоть клочок
земли. Пошёл Иван в царские покои и стал у порога.
Царь говорит старшим зятьям:
— Вот, зятья мои милые, отдаю я вам всё
своё царство, а сам остаюсь на ваших хлебах да
милости.
— Спасибо, батюшка,— поклонились зятья.
— А мне, отец, что даёшь? — спрашивает Иван с
порога.
— Ничего тебе не даю! На печи царство не
зарабатывают.
Посмотрел Иван на свояков и говорит:
— А они что сделали, что ты отдаёшь им царство?
— Как что? — удивился царь.— Они мне добыли
дива заморские.
— Где добыли? У меня выклянчили!
Погляди-ка, отец, есть ли у них на правых ногах
пальцы-мизинцы.
— А ну, снимайте сапоги! — велит царь зятьям.
Зятья сняли — и правда: нету у них на правых
ногах пальцев-мизинцев!
Открыл Иван свою торбу и достал оттуда пальцы.
— Вот они! — говорит.— Это за свинку я
у них взял. А теперь посмотри, отец, есть ли у них
на правых руках пальцы-мизинцы.
Посмотрел царь — нету! А Иван достаёт их из той
же торбы.
— Это я за кобылицу у них взял. Ведь они
тебя обманули: привели только девять коней. А где
ж ещё три?
— Да,— почесал царь затылок,— обманули: трёх
коней не хватает...
Тут вышел Иван из дворца, крикнул
громким голосом, свистнул молодецким посвистом
— и явились перед ним три золотогривых коня.
Царь глаза вытаращил, а зятья как полотно
побледнели.
— Теперь,— говорит Иван,— погляди, отец, на
спины своих зятьёв: целы ли они?
Посмотрел царь — не хватает по куску кожи...
Вынул Иван из торбы два куска, приложил к спинам
— их кожа!
- Это, отец, я им за льва памятку сделал.
Видит царь — всё правда! Прогнал он
тогда своих зятьёв-обманщиков, а Ивану всё
царство отдал.
|