Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Летучий корабль
Жили себе дед и баба. И
было у них три сына: два умные, а третий дурак.
Умных они жалеют и холят, баба им каждый день
белые рубахи даёт, а дурака всё ругают, смеются
над ним. А он лежит себе на печи в чёрной рубахе;
как дадут что-нибудь, то поест, а нет,— то и
голодный.
Но вот пошёл слух, что так, мол, и так:
пришёл царский указ, чтобы к царю на пир
собирались, и кто построит такой корабль, чтобы
сам летал, да прилетит на том корабле, за того
царь дочку выдаст.
Умные братья советуются между собой:
— Не пойти ли и нам, может, там наше счастье ждёт
нас!
Посоветовались и просятся у отца с матерью:
— Пойдём мы,— говорят,— к царю на пир: потерять
— ничего не потеряем.
Старики — делать нечего — взяли да и
собрали их в дорогу, баба напекла им белых
пирогов, зажарила поросёнка, бутылку вина дала.
Пошли братья в лес. Срубили там дерево
и стали думать, как тут летучий корабль
построить.
Подходит к ним дед старый-престарый, как молоко,
белый, борода до пояса.
— Здравствуйте, сынки! Дайте огня трубку
разжечь.
— Некогда нам, дедушка, с тобою возиться. И
опять стали думать.
— Хорошее свинячье корыто выйдет у
вас, детки,— сказал старик.— А царевны вам не
видать, как своих ушей.
Сказал — и исчез, будто и не было его.
Думали братья, думали, ломали себе голову —
ничего у них не вышло.
— Поедем к царю на конях,— говорит
старший брат.— На царевне не женимся, так хоть
просто погуляем.
Сели братья на коней и поехали. А дурак сидит на
печи и тоже просится:
— Пойду и я туда, куда братья пошли!
— Что ты, дурак, выдумал? — говорит мать.— Там
тебя волки съедят!
— Нет,— говорит,— не съедят! Пойду!
Родители над ним поначалу смеялись, а
потом давай ругать. Да где там! Видят, что с
дураком ничего не поделаешь, да и говорят
наконец:
— Ну, иди, но чтобы ты уже назад и не
возвращался и чтобы не признавался, что ты наш
сын.
Баба дала ему мешок, положила туда
чёрного чёрствого хлеба, бутылку воды дала и
выпроводила его из дому.
Он и пошёл.
Идёт себе да идёт и вдруг встречает на
дороге деда: такой седой дедушка, борода совсем
белая — до самого пояса!
— Здорово, дед!
— Здорово, сынок!
— Куда идёте, дедушка? А тот говорит:
— Хожу по свету, из беды людей выручаю. А ты
куда?
— Я к царю на пир.
— Разве ты,— спрашивает дед,— умеешь сделать
такой корабль, чтобы сам летал?
— Нет,— говорит,— не умею!
— Так зачем же ты идёшь?
— А кто его знает,— говорит,— зачем?
Потерять — не потеряю, а может, там где-нибудь моё
счастье завалилось.
— Садись-ка,— говорит дед,— да отдохни
малость, пообедаем. Доставай, что у тебя в
мешке-то!
— Э, дедушка, ничего тут нет, хлеб такой
чёрствый, что тебе его и не укусить.
— Ничего, доставай!
Вот дурак достаёт, и вдруг из того
чёрного хлеба такие стали пироги белые, что он
сроду и не видал таких: как у панов. Удивился
дурак, а дед ухмыляется.
Расстелили они свитки на траве,
уселись, давай обедать. Пообедали как следует,
поблагодарил дед дурака да и говорит:
— Ну, слушай, сынок: иди теперь в лес и
найди самый большой дуб, у которого ветви
крест-накрест растут. Стукни топором, а сам
скорее падай плашмя и лежи, пока тебя кто-нибудь
не позовёт. Тогда,— говорит,— тебе корабль
построится, а ты садись на него и лети, куда тебе
надо, да по дороге бери, кого бы там ни встретил.
Дурак поблагодарил деда и попрощался.
Дед пошёл своей дорогой, а дурак отправился в лес.
Вошёл он в лес, подошёл к дубу, у
которого ветви крест-накрест растут, стукнул
топором, упал плашмя да и уснул... Спал, спал... И
вот через какое-то время слышит — кто-то его
будит:
— Вставай, уже твоё счастье созрело, вставай!
Дурак проснулся, смотрит — перед ним
уже корабль стоит: сам золотой, снасти
серебряные, а паруса шёлковые так и раздуваются
— только лететь!
Вот он, долго не думая, сел на корабль.
Корабль тот поднялся и полетел... Как полетел он
ниже неба, выше земли — и глазом не догонишь.
Летел-летел и видит: припал человек на
дороге ухом к земле и слушает. Дурак и окликнул:
— Здорово, дяденька!
— Здорово, брат!
— Что вы делаете?
— Слушаю,— говорит,— не собрались ли уже к царю
на пир люди.
— А вы разве туда идёте?
— Туда.
— Садитесь со мною, я вас подвезу.
Тот сел. Они и полетели.
Летели-летели и видят: идёт человек по
дороге — одна нога к уху привязана, а на другой
скачет.
— Здорово, дяденька!
— Здорово, брат!
— Почему вы на одной ноге скачете?
— Потому,— говорит,— что если я отвяжу
вторую и ступлю один раз, весь свет переступлю. А
я,— говорит,— не хочу...
— Куда же вы идёте?
— К царю на пир.
— Садитесь с нами.
— Ладно.
Тот сел, и опять полетели.
Летели-летели и видят: стоит на дороге
стрелок и целится из лука, а нигде не видно ни
птицы, ни зверя.
Дурак крикнул:
— Здорово, дяденька! Куда вы целитесь! Нигде же
ни птицы не видно, ни зверя!
— Это вам не видно, а мне видно!
— Где же вы ту птицу видите?
— Эге,— говорит,— там, за сто миль, сидит на
сухой груше!
— Садитесь с нами!
Он сел. Полетели.
Летели-летели и видят: идёт человек и несёт за
спиною полный мешок хлеба.
— Здорово, дяденька!
— Здорово!
— Куда вы идёте?
— Иду,— говорит,— хлеб добывать к обеду.
— Да у вас ведь и так полный мешок!
— А мне тут и на один раз позавтракать не
хватит.
— Садитесь с нами!
— Ладно!
Сел и этот. Полетели.
Летели-летели и видят: ходит человек возле
озера, будто чего-то ищет.
— Здорово, дяденька!
— Здорово!
— Чего вы тут ходите?
— Пить,— говорит,— хочется, да никак воды не
найду.
— Так перед вами же целёхонькое озеро, почему
вы не пьёте?
— Э, сколько тут воды! Мне и на один глоток не
хватит.
— Так садитесь с нами!
— Ладно.
Он сел, и они полетели.
Летели-летели и видят: идёт человек в деревню и
несёт куль соломы.
— Здорово, дяденька! Куда солому несёте?
— В деревню,— говорит.
— А разве в деревне соломы нет?
— Есть,— говорит,— да не такая!
— А разве эта не простая?
— А такая,— говорит,— что какое бы
горячее лето ни было, а только разбросай эту
солому, то сразу же — откуда ни возьмись — мороз
и снег.
— Садитесь с нами! Тот сел, и полетели
дальше. Летели-летели и видят: идёт человек в лес
и несёт вязанку дров за спиною.
— Здорово, дяденька!
— Здорово!
— Куда вы дрова несёте?
— В лес.
— Эге! Разве в лесу нету дров?
— Как же нету? Есть,— говорит,— да не такие.
— А какие же?
— Там,— говорит,— простые, а эти такие,
что как только разбросаешь их, то сразу же —
откуда ни возьмись — войско перед тобою!
— Садитесь с нами!
И тот согласился, сел, да и полетели.
Долго ли они летели, недолго ли, а
прилетают к царю на пир. А там посреди двора столы
понаставлены, понакрыты, бочки мёду и вина повыка
чены: пей, ешь, что хочешь! А людей — едва не
полцарства сошлось: и старые, и малые, и паны, и
нищие. Как на базар. Дурак прилетел с друзьями на
корабле и опустился у царя перед окнами. Сошли
они с корабля и пошли обедать.
Царь глядит в окно и видит: золотой
корабль прилетел! Он и говорит своему лакею:
— Иди спроси, кто там на золотом корабле
прилетел.
Лакей пошёл, посмотрел, приходит к царю:
— Какие-то,— говорит,— мужики оборванные!
Царь не верит.
— Не может,— говорит,— быть, чтобы
мужики на золотом корабле прилетели! Ты,
наверное, не допытался.
Взял да и пошёл сам к людям.
— Кто,— спрашивает,— тут на этом корабле
прилетел?
Дурак вышел вперёд:
— Я! — говорит.
Царь как увидел, что у него свиточка —
латка на латке, портки — колени повылазили, так и
за голову схватился: “Как же так, чтобы я свою
дочку да за такого мужика отдал!”
Что делать? И давай он дураку приказывать.
— Иди,— говорит лакею,— скажи ему, что
хоть он и на корабле прилетел, а если не добудет
воды лечебной да целебной, пока люди пообедают,
так не только царевны не отдам, а вот меч — ему
голова с плеч!
Лакей и пошёл.
А Слушайло, тот самый, что припадал к
земле ухом, подслушал, что царь говорил, да и
передал дураку. Дурак сидит на скамье за столом
да и печалится: не ест, не пьёт. Скороход увидел
это:
— Почему ты,— говорит,— не ешь?
— Где уж мне есть!
И рассказал — так и так:
— Приказал мне царь, чтобы я, пока люди
пообедают, добыл воды лечебной да целебной... А
как я её добуду?
— Не печалься! Я тебе добуду!
— Ну, смотри!
Приходит лакей, даёт ему царский приказ, а он
уже давно знает, как и что.
— Скажи,— отвечает,— что принесу!
Отвязал Скороход ногу от уха да как махнёт — так
в один миг и допрыгнул до воды лечебной да
целебной.
Набрал, но сильно устал. “Ну,—
думает,— пока обед кончится, успею вернуться, а
теперь сяду под мельницей, отдохну немного”.
Сел да заснул. Люди уже обедать
кончают, а его нет. Дурак сидит ни жив ни мёртв.
Пропал!” — думает.
Слушайло приставил к земле ухо — давай слушать.
Слушал-слушал да и говорит:
— Не печалься, под мельницей спит, чтоб его
лихо!
— Что же мы будем теперь делать? —
говорит дурак.— Как бы нам его разбудить? А
стрелок говорит:
— Не бойся: я разбужу!
Натянул он лук да как стрельнёт — даже
щепки с мельницы посыпались... Скороход проснулся
— и скорее назад! Люди обед только кончают, а он
приносит ту воду.
Царь не знает, что и делать. Давай
приказывать второй приказ: если съест за один раз
шесть пар волов жареных и сорок печей хлеба,
тогда, говорит, выдам мою дочку за него, а не
съест, так вот: мой меч — а ему голова с плеч!
Слушайло и это подслушал и рассказал дураку.
— Что же мне теперь делать? Я и одной
булки хлеба не съем! — говорит дурак. И опять
запечалился — плачет. А Объедайло и говорит:
— Не плачь, я за всех съем, да ещё и мало будет.
Приходит лакей: так и так.
— Ладно,— говорит дурак,— пусть дают!
Вот и зажарили шесть пар волов, напекли сорок
печей хлеба.
Объедайло как стал есть — всё дочиста съел и
ещё просит.
— Эх,— говорит,— мало! Хоть бы ещё чуток дали...
Видит царь — плохи дела. Опять
приказал приказ, чтобы на этот раз двенадцать
бочек воды выпил одним духом и двенадцать бочек
вина, а не выпьет: вот меч — ему голова с плеч!
Слушайло подслушал и рассказал. Дурак опять
плачет.
— Не плачь,— говорит Опивайло,— я выпью, ещё и
мало будет.
Вот выкатили по двенадцать бочек воды и вина.
Опивайло как стал пить, так всё до капельки
выпил, да ещё и посмеивается.
— Эх,— говорит,— мало!
Царь видит, что ничего не может
поделать, да и думает себе: “Надо его, мужика
этого, со свету извести!”
Вот и посылает он к дураку лакея:
— Иди и скажи: говорил царь, чтобы ты перед
венчанием в баню сходил.
А тем временем другому лакею
приказывает, чтобы баню чугунную натопил: “Там
он, такой-сякой, спечётся!” Лакей натопил баню
так, что самого чёрта спечь можно.
Сказали дураку. Идёт он в баню, а за ним
следом Мороз с соломою. Там Мороз растрёс солому
— и сразу стало так холодно, что дурак на печь
взобрался да и заснул, потому что продрог как
следует. Назавтра открывает лакей баню, думает,
что от дурака только пепел и остался. А он лежит
себе на печи и хоть бы что. Разбудил его лакей.
— Вот ведь,— говорит,— как я крепко спал!
Хорошая у вас баня!
Сказали царю, что так и так: на печи
спал, и в бане так холодно, будто всю зиму не
топлено. Царь затужил: что делать? Думал-думал,
думал-думал...
Наконец и говорит:
— Идёт на нас соседний король войною.
Вот я и хочу женихов испытать. Кто добудет мне к
ут-ру полк солдат и сам поведёт их в бой, за того и
отдам свою дочку замуж.
Слушайло подслушал это и рассказал дураку.
Дурак опять сидит и плачет:
— Что мне теперь делать? Где я это войско
добуду?
Идёт на корабль к друзьям.
— Помогайте, братцы,— говорит,— а то пропал я
совсем!
— Не плачь! — говорит тот, что нёс дрова в лес.—
Я тебя выручу.
Приходит лакей и передаёт царский приказ.
— Ладно, сделаю,— говорит дурак.—
Только скажи царю, что если не отдаст и теперь
дочку, то я на него войною пойду.
Ночью повёл товарищ дурака в поле и
понёс с собою вязанку дров. Как стал там
разбрасывать те дрова, так что ни полено — то и
солдат. И так целый полк нашвырял.
Утром просыпается царь — и слышит: играют. Он
спрашивает:
— Кто это так рано играет?
— Это,—говорят,— тот, что на золотом корабле
прилетел, своё войско муштрует.
А дурак таким стал, что его и не узнать:
одежда на нём просто сверкает, а сам такой
красивый, куда там!
Ведёт он своё войско, а сам на вороном
коне впереди едет, за ним старшина. Солдаты в
строю — как на подбор!
Повёл дурак войско на врага. И так стал
рубить направо и налево, что всех вражьих солдат
одолел. Только уже в самом конце боя ранило его в
ногу.
А тем временем и царь с дочкой подъехали на бой
посмотреть.
Увидела царевна самого смелого воина,
раненного в ногу, разорвала платок на две
половины. Одну половину себе оставила, а другой
перевязала рану тому смелому воину.
Вот окончился бой. Дурак собрался и поехал
домой.
А царь устроил пир и решил пригласить к
себе в гости того, кто победил его врагов.
Искали, искали по всему царству — нигде такого
нет.
Тогда царевна и говорит:
— У него есть примета: я ему своим платком рану
перевязала.
Опять стали искать.
Наконец двое царских слуг зашли и к
дураку. Смотрят, а у него и впрямь одна нога
царевниным платком перевязана.
Схватили его слуги и давай к царю тащить. А он —
ни с места.
— Дайте хоть помоюсь,— говорит.— Где мне
такому грязному к царю идти!
Сходил в баню, помылся, одел ту одежду,
в которой воевал, и таким опять стал красивым, что
слуги даже рты пооткрывали.
Вскочил он на коня и поехал.
Выходит навстречу царевна. Увидела и
сразу узнала того, кому своим платком рану
перевязала.
Понравился он ей ещё больше.
Тут их обвенчали и такую свадьбу справили, что
прямо дым в небо пошёл.
Вот вам и сказка, а мне баранок связка.
|