Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Борис Привалов
Сказ про Игната - хитрого солдата (продолжение)
Вот и весь сказ
... И долго еще следы его видели в разных землях, царствах и государства!..
Из присказки
|
|
тот
же день крестьяне из болотных убежищ вернулись в свои избы.
А князь Данила Михайлович, наоборот, решил
покинуть насиженное место и уехать из Болотного
края в Москву белокаменную, где у Стоеросовых
исстари городская усадьба стояла.
- Пятнадцать лет без податей - мне смерть
голодная, - поглаживая бороду, жаловался князь
Спирьке и Парамону. - Ведь солдат нам эту бумагу,
что он у графа выиграл, нипочём не отдаст.
- Не отдаст... - вздохнул Парамон.
- Того хуже. Дурынде, то бишь Якову, отдал на
хранение, - зашипел Спирька. - А я к этому дурню
подойти боюсь. Он меня с Голянским так лбами
сдвинул, до сей поры все кости ломит.
- Объехал нас хитрый солдат, - всхлипывал
Голянский, шлёпая губами, - всего лишил, по миру
пустил!
- Сон я нынче видел, - сказал Парамон, - летят по
небу петух без хвоста, утка без крыльев, гусь без
перьев...
- К чёрту сны! К дьяволу приметы! В тартарары
предсказания! - вдруг закричал князь и так хватил
кулаком по блюду с окрошкой, что осколки
разлетелись по всем хоромам, а окрошка залила
ковры, пол и княжескую бороду. - Мне ворожея
говорила, что беда ко мне ночью придёт. А беда
среди бела дня пожаловала! Днём вчера я богатства
своего лишился! Днём самолично эту треклятую
бумагу подписал! И даже имени в бумаге той не
проставил - кто ж теперь хозяином в Болотном краю
будет?..
- Найдутся доходам твоим хозяева, найдутся, -
утешил князя Голянский. - Мужики пятнадцать лет
никому не будут податей платить - и вся недолга...
За пятнадцать-то лет как они разживутся!
- О-о-о! - застонал князь и принялся выбирать из
бороды куски окрошки.
- Это мне стонать нужно, - зашлёпал губами
Голянский. - Меня отныне по приказу графа по всему
Заболотью ищут. Граф убытков своих мне не простит
вовек... Выходит, мне отсюда теперь – ни на шаг. Ты,
князь, в Москву уедешь, а я здесь твоим
управляющим останусь... Как-нибудь проживу.
- Да, вот в прежние времена, помню, - заскулил
князь, - и приметы, и сны - всё лучше было, вернее...
Не могу я тут жить после того, как у Игната в
приказчиках побывал! Мужик, конюх, повар, псарь -
все надо мной потихоньку смеются... Не могу!
Спирька! Готовь обоз на Москву!
... Спирька и Парамон попытались было свою долю
за мельницу получить, но отступились,
испугавшись гнева мужицкого, и вместе с князем
уехали из Болотного края.
Голянский остался жить в опустевшем княжеском
доме. Вёл себя смирно - ниже травы, тише воды: всё
боялся, как бы граф Темитов о нём не прознал.
На том поле, что лежало возле мельницы, урожай
удалось спасти. Зерно поделили меж всеми
жителями села поровну. Оно их и спасло от
голодной смерти.
- Не то чудо, что в засуху великую мы зерно
молотим-мелем, - приговаривал при этом дед
Данилка, - а то чудо, что мельница Чёртова, омут
Бесов, а мука смололась - стала мужицкой.
... Как-то раз купалась Стёпка на реке, возле
брода, и приметила, что в песке монетка
поблёскивает. Подняла - монета квадратная,
чудная.
Тут Яков на возке ехал. Стёпка ему находку
показала.
Яков сразу узнал княжескую "медаль" - знак
об уплате пошлины за бороду.
- Что это, дяденька Яков? - спросила Стёпка.
- Да так, - ответил Яков, - остатки от
князя-батюшки! - и забросил "медаль" в затон,
откуда обычно пиявок для Стоеросова вылавливал.
Через год вернулись из Москвы в село
Спирька-Чёрт и поп Парамон. Тихие, пришибленные.
Жить стали скромно, со всеми в ладу быть
старались.
Ну, мужики - народ, известно, сердобольный да
отходчивый, зла не помнят. Сколько раз из-за этой
доброты своей сами себя же и наказывали, а все
равно доброе сердце всегда верх берёт. По селу
даже разговоры пошли - зря, дескать, братьев
обидели.
- Поживём, увидим, - сказал Игнат. - Волк тоже
овцой притворялся, пока овечья шкура не
сносилась.
Сам Игнат редко в родном доме бывать стал. Бабка
Ульяна со Стёпкой в избушке печь топят, пол моют,
лавки скребут - вдруг Игнат заявится? Он же,
бывало, в родное село от зимы до зимы и глаз не
кажет - недосуг.
- Хоть бы отдохнуть денёк-другой, - мечтательно
говорил Игнат, появляясь в своей избушке. - На
печи полежать, с земляками поговорить!
Но на другое утро, выходя из избы, Игнат
непременно сталкивался носом к носу с ходоками
из дальних сёл и деревень.
- Помоги нам мельницу приспособить, - просили
одни.
- Плотину-запруду построить надумали, а вот как,
не ведаем, - говорили другие.
- Заел нас вконец приказчик-самодур, -
жаловались третьи, - выручай, Игнат, проучи зверя
лютого!
Солдат сердился, гнал от себя гонцов, вздыхал
тяжко, но каждый раз дело кончалось тем, что
натягивал он на плечи свой старый кафтан с
медалью за Полтаву, брал железный посох в руки и
уезжал-уходил налаживать плотину, бадейки к
мельнице приспосабливать, "учить"
приказчика.
В одном селе кузню переделал.
В другом - воду на поле пустил.
По болоту непроходимому проложил дорогу-гать,
чтобы можно было к сенокосным угодьям напрямик
проехать.
Одна бабка сказывала, что солдат-богатырь спас
деревенское стадо: всех коров и овец одной рукой
из топи-трясины повытаскивал.
Другая бабка клялась-божилась, что сама видела,
как солдат ночью падучие звёзды ловил да в карман
собирал. А потом ими, как угольками, трубку
раскуривал.
- Да наш Игнатушка не курил вовек, - отмахивалась
от таких сказов бабка Ульяна. - Не он это!
- Может, и не он, - охотно соглашалась
рассказчица, но тут же в другой избе повторяла
всё сначала.
Столько о делах Игнатовых разговоров шло, что и
разобрать стало нельзя, где быль, а где сказка. Да
и как один человек, пусть даже самый смекалистый
солдат, со всем сразу управится?
Возможно, кое-где в дальних местах побывал и не
Игнат вовсе, а другой солдат, кто знает? Но точно
известно, что был он таким же весёлым и
смекалистым, храбрым и хитрым, добрым мастером на
все руки.
Вот и весь сказ.
|