Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Борис Привалов
Сказ про Игната - хитрого солдата (продолжение)
Сказка о Хитром Лапте
... У сказочника-баюна всегда красно слово за щекой припасено...
Из скоморошины
|
|
абка
Ульяна и Стёпка приготовили вернувшимся
с мельницы мужикам всё, что только можно было
найти в доме. Даже грибы, которые Савушка сегодня
принёс Ульяне, и те уже были сварены, пожарены.
После еды все вышли из избушки, расселись,
разлеглись кто где - на старых поленницах, на
завалинке, а то и прямо на тёплой, прогретой за
день солнцем земле.
- Ай во боре, во боре
- Стояла там сосна,
- Зелена-кудрява... –
напел Василий тихо.
А остальные подхватили:
- Ехали бояре,
- Сосну ту рубили,
- Досточки пилили...
Песня то громче, то тише кружила над избушкой,
подчиняя голоса своему неспешному полёту.
- Повеселее бы что, - сказала бабка Ульяна, когда
песня кончилась. - Позадористее, чтоб радости поболе.
- А почему Игнат молчит? - спросил Демид. - Или от
песен наших отвык?
- Песни мы ещё успеем петь, - молвил дед Данилка. -
Пусть лучше-ка солдат нам скажет про
битвы-сраженья, где дым-порох нюхал, от пуль-пчёл
отмахивался...
И все сразу обрушились на Игната с просьбами:
- Про Полтаву!
- Как ты с царём встретился!
- Как ты шведа в полон брал!
- Про города заморские, дальние!
Просьбы были жаркие, шли от самого сердца. Игнат
понял, как истосковались его земляки по сказкам и
рассказам.
- Про царя что сказать? - покрутил ус Игнат. -
Видел я Петра Алексеевича. Не одиножды. Такой же
он человек, как любой. Две ноги, две руки. Ростом
большой был, голос звучный. Но он - царь, а я,
известно, солдат. Что меж нами близкого?.. А про
войну тем интересно, кто её не ведал, в неё не
окунался. Война - это... да страшно вроде и
начинать. Может, лучше про неё не говорить?
- Сказывай, сказывай, мы не пугливые! Любим про
страшное!
- Чего бояться? Говори, Игнат, говори!
- Кто войны не видел, в бою не бывал, тому чего
бояться? - усмехнулся Игнат. - Ну ладно, слушайте.
Лежу я за бугорком, а с той стороны поля пушки
шведские стоят. Сначала одна ударила - огонь,
гром. Потом другая - огонь, гром. Потом третья.
Потом все вместе. А я лежу. Дым стоит -
ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И где-то
сбоку шведы бегут - земля гудит. Дальше не знаю,
как и говорить... Страх один!
- Ну, Игнатик, ну говори!
- Да что ж ты нас томишь-то...
- А не будете бояться? - спросил Игнат, и его
мохнатые брови поползли на лоб.
- Нет, нет!
- Тогда слушайте, только не мешайте, - продолжал
Игнат. - Лежу, значит, я за бугорком, а с той
стороны поля пушки шведские стоят. Сначала одна
ударила - огонь, гром. Потом другая - огонь, гром.
Потом третья. Потом все вместе... А я лежу. Дым
стоит - ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И
где-то сбоку шведы бегут - земля гудит... Дальше не
знаю, как и говорить... Самому страшно...
- Да что ж это ты, Игнатик! Говори уж до конца!
- Чего же говорить? Тут и сказу конец. Всё, -
улыбнулся Игнат.
- А где же страшное? - спросила Стёпка.
- Как - где? Да разве не страшно: лежу я за
бугорком, а с той стороны поля пушки шведские
стоят... Сначала одна ударила - огонь, дым. Потом...
Засмеялся дед Данилка, за ним и остальные.
- Ладно, Игнатушка, ладно, - сказала бабка Ульяна,
- знаю я тебя, языкатого.
- А ну её, войну! - махнул рукой Игнат. - Рубились,
кололи, стреляли... Ворогов били, будем опять бить,
ежели на нас пойдут. Вот и весь сказ.
- Не морочь нам голову, по-настоящему сказывай, -
продолжала бабка. - То всё присказки, ты сказку давай.
- Что ж, - вздохнул Игнат, - можно и сказку...
Жил-был боярин, а при нём слуга верный. Ну, вроде
как Спирька у нашего князя. Жили они в лесу, в
глухомани, в самом буреломе их домик стоял.
Пришёл к ним солдат - со службы шёл, да заплутался.
"Солдат, а солдат, - говорит боярин, - сказки
знаешь?" - "Знаю". - "Тогда ешь - пей
сколько душе угодно, а потом нам сказывать
будешь", - говорит ему боярин. Ну, слуга тут
несёт всякие кушанья, солдат поел, попил.
"Слушайте, говорит, сказку-быль. Только не
перебивайте! Кто перебьёт, тот и досказывать
будет". Согласились боярин и слуга, легли все
на лавки - слушать приготовились. Ну, солдат и
начал так: "Зачем я к такому хозяину ночевать
пришёл, который сказки заставляет сказывать?
Зачем я к такому хозяину пришёл ночевать, который
сказки заставляет сказывать? Зачем я к такому
хозяину..." И говорит солдат, и говорит всё одно
и то же. Боярину надоело, он осерчал, как крикнет:
"Я тебя сюда пустил, чтоб ты сказки сказывал, а
не языком молол!" - "Ага, перебил?! -
обрадовался солдат. - Теперь сам досказывай!
Уговор-то дороже денег!" Солдат кулак под
голову - и заснул, а боярин принялся доканчивать:
"Кто таких сказочников пускает ночевать, так
тому и надо. Кто таких сказочников пускает
ночевать, так тому и надо. Кто таких сказочников
пускает ночевать..." Тут уж слуга верный не
выдержал: "Да что ж это делается? И сказки нет, и
спать не дают..." Боярин обрадовался: "Э-э,
слуга верный! Ты меня перебил - тебе и
досказывать". А сам голову под пуховик - и
спать. Вот слуга-то до самого утра и говорил, и
говорил...
- Опять присказка, Игнатушка, - сказала бабка
Ульяна и стукнула клюкой в пол. - Не томи, родимый...
Игнат увидел, что побасенки да присказки уже
сделали своё дело и все приготовились,
настроились слушать настоящую сказку.
- Скоро сказка сказывается, да не скоро дело
делается, - начал Игнат. - В то время, когда реки
текли молочные в берегах кисельных, а по полям
летали жареные утки, близко ли, далёко ли, низко
ли, высоко ли, в некотором царстве, в некотором
государстве жил да был солдат, по прозванью
Хитрый Лапоть. За что его так прозвали, никто
толком не ведал. Может, за то, что носил он всегда
с собой в ранце лапоточки из родной деревни. А
может, за то, что была у него поговорка такая,
присловье: "Ах ты лапоть!" Это он о себе
говаривал, когда дело у него не выходило, и о
сотоварищах своих, ежели у них что не получалось...
Сам-то он службу знал хорошо. Без толку под пулю
не лез, а уж спуску ворогу и супротивнику не
давал... Служил Хитрый Лапоть долго и беспорочно
двадцать пять лет, день в день. Сто подвигов
совершил, в ста боях победил. А царь - добрый был
государь – велел наградить солдата по-царски:
грошом ломаным да лаптём соломенным. Купил
солдат на грош второй лапоть, обулся и пошёл
Хитрый Лапоть домой, в деревню. Идёт, песенку
посвистывает - сам себе командир. Шагал он много
ли, мало, только дошагал до столба каменного. А за
столбом дороги разбегаются - одна налево идёт,
другая - направо. На столбе слова, а Хитрый Лапоть
грамоте не учён, прочесть их не может.
- Вот, - говорит, - дела! Я раз по дороге шёл, две
дороги нашёл, в обе вошёл. Так это были штаны -
надел их, и вся недолга. А тут попробуй пойми...
Сел он возле столба, ждёт прохожего-проезжего
Никто не идёт, не едет. Стал Хитрый Лапоть все
сказки вспоминать, какие помнил: может, в какой из
них про такой же вот столб говорится? И, верно,
припомнил, только плохо в той сказке всё
оборачивалось: куда ни кинь - всё клин, куда ни
глянь - всё дрянь, куда ни пойдёшь - добра не
наживёшь. Так оно и оказалось...
На другой день едет по дороге стар-старичок. Сам
седой-преседой, и лошадь у него седая, будто в снегу вся.
- Не ведаешь ли, дедушка, - спрашивает Хитрый
Лапоть, - что на этом столбе написано?
- Как же, внучек, - дед отвечает, - каждый день тут
езжу. А написаны тут такие слова: направо пойдёшь
- головы не сносишь, налево пойдёшь - назад не
воротишься, на месте останешься - сам столбом
станешь, назад повернёшь - в землю уйдёшь. А ежели
меж дорогами без пути, напрямик зашагаешь - и того
хуже, самое дорогое потеряешь.
Только дед это сказал, как исчез, словно его и не
было никогда.
- Кто в бою не бывал, тот и страха не знавал! -
сказал себе Хитрый Лапоть. - А я этих боёв повидал
несчитанно, страхов этих самых встречал целыми
полками. Цела была бы голова, а шапку всегда
добудем. Пойду-ка я напрямик, без дороги. Может,
там кто до меня пошёл - самое дорогое потерял, я
найду. Да и самому знать надобно: что в жизни
всего дороже?
И зашагал солдат меж двух дорог, напрямик, без
пути, без тропинки. Сперва в болото попал, еле-еле
выполз. Потом в такой дремучий лес забрёл, что и
шагать-то невмоготу стало. Пришлось где боком,
где скоком, где ползком, а где и на четвереньках.
Длинно ли, коротко ли, только вышел Хитрый
Лапоть на большое гладкое поле. А посреди него,
как пирог на столе, дворец стоит. Башни на солнце
горят, стены белые, будто облака с неба
спустились.
Ать-два, ать-два - дошагал солдат до дворца. А у
ворот часовые стоят, не пускают.
Спрашивает Хитрый Лапоть:
- Чьё же это царство-государство будет?
- Это, - отвечают ему, - оловянное королевство, и
правит им король Долдон Девятый.
- Доложите, - говорит солдат, - вашему Долдону,
что явился Хитрый Лапоть к нему на службу!
Ну, как положено, часовой сказал начальнику
караула, караульный - начальнику дворцовой
стражи, дежурному генералу. Генерал - главному
телохранителю, тот - фельдмаршалу, а уж
фельдмаршал - королю.
- Что ж, пусть явится, - сказал король Долдон. -
Солдаты мне всегда нужны.
Явился Хитрый Лапоть. Встал перед королём как
вкопанный, смотрит прямо, грудь парусом
развернул - солдат порядок знает!
Понравился он королю.
- Можешь ты мне сослужить службу великую? -
спрашивает король. - Исполнишь - счастлив будешь.
Дочь свою любимую - принцессу Долчонку - в жёны
тебе отдам. Сам королём станешь - Долдоном
Десятым. Говорят, русские солдаты ничего не
боятся, вот и спаси ты королевство моё.
- От кого спасать? - спрашивает Хитрый Лапоть. -
От какого врага?
- Эх, да кабы я сам знал... - вздохнул Долдон. - Ты
погляди на моих подданных.
Посмотрел на жителей Оловянного королевства
Хитрый Лапоть, и тошно ему стало.
Одни такие скучные, что от их взгляда молоко
киснет.
Другие только лежат, с боку на бок
переворачиваются, бород не стригут, рубах не
стирают, каши-щей не варят, всё сырьём едят.
Третьи того хуже: им и поворачиваться лень,
лежат словно убитые, в небо плюют от тоски.
И у всех очи серые, оловянные.
- Ты чего лежишь? - спросил солдат одного
лежебоку. - Ведь уже мхом весь оброс.
Тот даже глаза не открыл. Только ответил слабым
голосом:
- Ходить лучше, чем бежать, стоять лучше, чем
ходить. Сидеть лучше, чем стоять. Лежать лучше,
чем сидеть... Вот я и лежу...
- Ну и народ! - подивился солдат. - Лапоть к лаптю!
- Как же вас выручать-то, ваше величество? -
спросил он Долдона Девятого. - Какой вы от меня
службы ждёте?
- Нужно мне Оловянное королевство
развеселить-распотешить, - сказал Долдон. -
Доставь ты мне сюда великих затейников:
Конька-горбунка, Медведя-плясунка,
Кота-говорунка. Живут они на океане, на острове
Буяне... Вот твоя служба! Не исполнишь - сам
станешь таким же оловянным, как все мои подданные.
- Службу я исполню, - говорит Хитрый Лапоть, -
только живот у меня пустой, как барабан. А
голодный солдат - это не солдат.
- Хочешь пирогов королевских? - спрашивает
король. - Их дочь для меня пекла!
- Всё одно, ваше величество, давайте пироги!
Поел солдат, поспал, попросил в дорогу коня из
королевской конюшни, взял самое лучшее ружьё из
королевского арсенала, ранец с едой.
Принцесса Долдонка вышла его провожать.
- Я, - говорит, - многих храбрецов провожала,
пирогами своими кормила, но никто ещё до острова
Буяна не добрался.
- Солдат-то русских ты доселе видела? - спросил
Хитрый Лапоть.
- Ты первый, - отвечала принцесса. А у самой очи
оловянные, серые, пустые.
- То-то и оно, - сказал Хитрый Лапоть и поскакал
неведомо куда. Кто ж ведает, где он, океан с
островом Буяном?
Конь притомился, а тут на пути лес встал. Ни
объехать, ни проскочить.
- Что ж, придётся дальше по-солдатски шагать, -
сказал Хитрый Лапоть. - Ты, конь мой, иди пасись.
Ежели я вернусь, то увидимся. А нет - будь вольным
конём, ищи себе другого хозяина, но в оловянную
жизнь не возвращайся.
А конь ему отвечает человеческим голосом:
- За доброе слово спасибо, солдат. Хочу тебе дать
совет: в лесу найдёшь избушку, а в ней живёт Чудо.
Увидишь Козла, поклонись ему. Как бы тебя Козёл
этот ни обижал, всё вытерпи. А просьбы его
выполни.
Солдат ранец на спину, ружьё на плечо, ать-два - зашагал.
- Не поминай лихом! - коню крикнул.
Шёл солдат лесными путями берестяными лаптями
долго ли, коротко ли, только стоит меж елей изба
без окон и без дверей, на курьих ножках, на
бараньих рожках.
Постучался Хитрый Лапоть, на ночлег попросился:
- Стук, стук, пусти, избушка, солдата кости
согреть, не на печь, так хоть в клеть.
Избушка повернулась к солдату дверью:
- А я Чудо, ни добро, ни худо... Заходи,
солдатик-касатик.
3ашёл солдат в избу. Печка топится, блинами
пахнет. А за столом Козёл сидит, блины ест, масло
по бороде течёт. Блин сам со сковороды да с печи к
нему на стол прыгает!
Поклонился Козлу солдат с почтением.
- Садись, - сказал Козёл, - отведай моих блинков.
Хороши ли?
Хитрый Лапоть поставил ружьё в угол, снял ранец
- и к столу.
Взял первый блин - кислота одна, словно и не
тесто ешь, а лист щавелевый. Второй блин - ещё
хуже. Но ничего - ест. Солдат, ежели он голодный,
камни есть может.
Козёл бородой трясёт, смотрит на солдата:
- Каковы мои блинцы? Сам жарил-парил!
- Блин как блин, - говорит Хитрый Лапоть, - к нему -
сметанки, так не хуже, чем у короля Долдона, пир у
нас был бы.
Слово за слово, рассказал солдат про
королевскую службу.
- Помочь я тебе могу, - сказал Козёл. - Мой брат,
Конёк-скакунок, тебя на остров Буян доставит. Но
служба за службу: убей моего врага. Серого Волка с
железными когтями. Живёт он на том краю леса, идти
к нему через гору высокую, через овраги глубокие.
- Солдат везде пройдёт, - сказал Хитрый Лапоть,
макая блин в сметану.
- Знай ещё вот что, солдат, - продолжал Козёл, -
Волка этого простая пуля не берёт. А какой пулей
его убить можно - то мне неведомо. Волк - колдун
злой. Был он у своего отца любимый сын. Да только
сам же отца сгубил и стал в волчьем
царстве-государстве царём...
Наутро Хитрый Лапоть вышел в поход на Серого Волка.
Миновал он овраги глубокие, много раз вниз
срывался, вконец измученный к горе подошёл.
Стоит гора высокая - в небо уходит. Отдышался
солдат, полез на неё. Лез, лез, руки ободрал, лапти
разбил - ан, глядь, он на том же месте, откуда лезть
начал!
- Почему ты мне, гора-горища, дороги не даёшь? -
спросил солдат. - Ведь я с тобой
подобру-поздорову, а ежели воевать начнём - тебе
худо придётся.
- А что ты со мной сделаешь? - спросила гора.
- Дело простое - запруду на оврагах да речках
построю, воду напущу, - сказал солдат, - пусть
подмывает да рушит... Закачаешься, поползёшь,
рассыпешься... А я воде помогу - порохом тебя рвать буду.
Гора от испуга дрогнула - поняла, что с солдатом
русским шутки плохи. Расступилась и пропустила
солдата. Вышел он прямо к волчьему логову. Вокруг
все деревья железными когтями изранены-изорваны.
В земле от волчьих лап ямы, как колодцы.
"Видно, большой зверюга, этот Волк Серый, -
подумал Хитрый Лапоть. - С ним нужно ухо востро держать!"
И солдат взял ружьё наизготовку.
Волк, однако, первым приметил солдата и зарычал:
- Иди-ка поближе, я на тебя погляжу. Ишь храбрый
какой выискался!
- Вылезай-ка сам лучше наружу, - ответил солдат. -
Из норы и мышь кошке грозить может!
Вылез Волчище. Хитрый Лапоть аж ахнул: Волк с
быка ростом, пасть - как печь чёрная, из неё дым
валит.
- Смерти не боишься, солдат? - спросил Волк и
лязгнул зубищами.
- Кто смерти боится, не велика птица, - ответил
Хитрый Лапоть. - А вот кто жизнь полюбил, тот и
страх загубил.
Прицелился из ружья, выстрелил Волку прямо в голову.
Дым развеялся - глядь, а Волк стоит жив-невредим
и скалит зубищи, словно смеётся.
- Стреляй, стреляй, - рычит, - мне любо, когда пули
по шерсти бегут, словно меня гребнем чешут.
Осерчал Хитрый Лапоть: что ж, выходит, он
двадцать пять лет стрелял, а стрелять не выучился?
- Экий я лапоть! Забыл, кто ты есть. Убью я тебя
сейчас, серый разбойник, поганой пулей, как
солдаты предателей да изменщиков убивают, -
сказал Хитрый Лапоть и на пулю плюнул - никакие
чудеса тому не помогут, в кого эта пуля попадёт.
Зарядил солдат ружьё. Волчище к прыжку
изготовился, да двинуться не успел: сразила его
поганая пуля прямо в сердце. Тут
колдуну-предателю и смерть!
Зашагал солдат назад. Гора расступилась,
солдата пропустила.
Через овраги глубокие, берега скользкие солдат
пробрался к избушке на курьих ножках, на бараньих рожках.
А у Козла за столом сидит Конёк-скакунок. Конь
что огонь: что ни шерстинка, то серебринка.
- Ты, солдат, моего сводного брата Коня из
королевской конюшни на волю отпустил, - сказал
Конёк-скакунок. - И я тебе помогу, чем могу.
- Отнесёт он тебя на остров Буян, - растолковал
Козёл солдату, - прямо ко дворцу, где и
Медведь-плясунок, и Кот-говорунок, и
Конёк-горбунок живут. А уж добывай этих затейников сам.
Взял солдат у Козла блинов в дорогу, сел на
Коня-скакунка, подумать не успел, как на острове
Буяне очутился.
Кругом океан-море лежит, по нему корабли плывут.
А сам остров - что рынок во время ярмарки: народу
тьма, медные трубы трубят, а им хор колокольный
отвечает. Те, колокола, которые поменьше, звонят так:
- "Винца бы нам, блинца бы нам!"
Которые погуще, те по-иному:
- "А кому платить, а кому платить?"
Третьи, самые большие, своё гудят:
- "Мужику, мужику-у-у..."
А все вместе так трезвонят:
- "Деньги сюда к нам! Деньги сюда к нам!"
Писаря, сидельцы в лавках, ярыжки кабацкие,
торговый люд, потешные люди, гости заморские -
кого только нет! Совсем солдат завертелся бы в
омуте этом, ежели бы не Конёк-скакунок.
Конь вьюном вился среди лавок, телег, обозов.
Выскочил на дорогу к дальнему замку.
У ворот замка сидел великан. Голова его была
вровень с башней. Как вздохнёт - ветер кругом
свистит. И только слышно вверху - щёлк-щёлк, будто
орехи кто на небе колет. И верно, скорлупа с башни
сыплется.
- В этом замке, - сказал Конёк-скакунок, -
сокровища царя Гороха спрятаны-замурованы. А это
великан Недрёманное Око. Он никогда не спит,
замок сторожит. В башне у него орехи насыпаны.
Видишь, скорлупа сыплется... Ты попробуй в замок
пройти, а я тебя здесь подожду...
Хитрый Лапоть бочком-бочком - к воротам. Совсем
уже подобрался, как вдруг сверху забором упала
ладонь великанская. Замер солдат.
И великан прогудел сверху:
- Ещё раз пойдёшь сюда - голову раскушу, что орех!
Да ка-а-ак щёлкнет пальцем по солдату!
А палёц у Недреманного Ока толстенный - в
колодец ежели воткнуть, так заткнет его как раз,
во какой палец!
От этого щелчка Хитрый Лапоть летел чуть не до
самого базара.
Встал, отряхнулся.
- Ладно, великан так великан, - сказал солдат, - не
с такими справлялись...
Конёк-скакунок говорит ему:
- Помни, мы до вечера должны обратно в Оловянном
царстве быть, иначе я волшебства своего лишусь и
снова обычным конём стану.
- Не в службу, а в дружбу, - отвечает солдат, -
сделай ты мне вот чего: слетай в русское
царство-государство, возьми два пушечных ядра и
приноси сюда. А потом видно будет, авось и
управимся до вечерней зари.
Конёк-скакунок заржал, гривой-хвостом тряхнул,
только его и видели.
Хитрый Лапоть присел на травку, ждёт-пождёт
Конька. Великан всё орехи щёлкает, глаз с солдата
не сводит. Солнце уже к морю клонится. Тут и
Конёк-скакунок появился. Грива в пене, хвост в
репьях - ядра принёс.
- Поторапливайся, солдатик, - говорит, - а то
солнце на закат пошло. Не успеем ускакать -
навечно тут останемся.
- Эй, служивый! - крикнул снизу от ворот Хитрый
Лапоть великану. - А я тебе орехов принёс, наших
русских. Попробуй разгрызи-ка!
- Давай! - говорит великан и ладонь свою широкую,
как сани-розвальни, протягивает.
Солдат вкатил ему одно ядро чугунное на ладонь, кричит:
- Щёлкай на здоровье! Только, чур, уговор: ежели с
трёх раз первый орех не раскусишь - в замок меня
пустишь. А второй орех не раскусишь - назад меня
выпустишь.
- Ха-ха-ха! - рассмеялся великан. - А ежели
раскушу, тогда и твою голову, как орех, щёлкну! По рукам?
Что делать? Согласился Хитрый Лапоть.
Положил великан Недреманное Око ядро на зуб,
хотел щёлкнуть - ан нет, ничего не выходит. Он
второй раз, посильнее зубы сжал - щёлк! - только
это не ядро щёлкнуло, а зуб великанский сломался.
- Как русский орешек - не по зубам? - спрашивает
солдат.
- Погоди, ещё третий раз за мной, - говорит
великан.
И всё сызнова - только теперь другой зуб
выскочил, великан от боли волком завыл.
Делать нечего - пропустил солдата в замок.
А солнце уже по самому морю катится, вот-вот
начнёт заходить. Бежит солдат по замку, а комнат
там что деревьев в лесу. И в каждой - сокровища
несметные. Как тут отыскать Конька-горбунка,
Медведя-плясунка, Кота-говорунка?
"Если есть тут кто живой, - решил Хитрый
Лапоть, - то он непременно откликнуться должен на
нашу пляску русскую, солдатскую".
Отложил в сторонку ружьё, ранец да как начал
плясать - только камни-самоцветы кругом
дрожат-сверкают да подмигивают.
Танцует солдат да сам тебе подпевает:
- Эх ты, барыня-сударыня в лаптях,
- Ты скажи зачем-откудова пришла!
И впрямь: откуда ни возьмись, появились звери
затейные, в дверях стали, на солдата смотрят.
Мохнатый Медведь-плясунок - глаза весёлые -
сразу приплясывать начал; то вприсядку, то
колесом пройдётся.
Конёк-горбунок сам махонький, а хвост у него
золотой по всей комнате волочится.
А Кот-говорунок - красавец писаный! Один глаз у
него жёлтый, другой - голубой. Сам, словно гусь,
серый. Шерсть долгая, да лёгкая - пух прямо. Ушки
на макушке, ходит, ко всем ластится, песни
урчит-поёт.
- Звери мои дорогие, затейные-шутейные, -
взмолился Хитрый Лапоть, - недосуг нам разговоры
разговаривать: едем в Оловянное королевство,
людей от скуки-докуки выручать!
- Это далеко-о-о, - урчит Кот-говорунок, - за
мор-мор-море-океан... Я воды боюсь.
- Так вы же тут взаперти у царя Гороха сидите,
никакого толку от вас нет! - говорит солдат. - А там
люди оловянными совсем уже стали... Вы же их спасёте!
- Как же мы отсюда выйдем? - спрашивает
Медведь-плясунок, а у самого все четыре лапы
ходуном ходят. - Великан нас поймает и в яму
посадит, на цепь.
- Бр-р-р! - зафырчал Кот-говорунок. - В яме холодно, мокр-р-р-о...
- Это моя забота, как я вас отсюда вызволю, -
сказал Хитрый Лапоть. - Поспешайте!
А солнце уже наполовину за море ушло. В окно
видно - Конёк-скакунок волнуется, из ноздрей
огнём пышет, копытом землю роет.
Подошли солдат и звери к воротам.
- Как пришлись тебе по нраву русские
орешки-щёлканцы? - спросил Хитрый Лапоть великана.
- Ох, раскусил я твой орешек, - ответил
Недреманное Око. - Вон он, ох...
Возле ворот лежало разгрызенное пополам
чугунное ядро, всё щербатое, во вмятинах -
здорово, видно, великан над ним потрудился. А
рядом пни костяные валялись - зубы великаньи
поломанные, расколотые.
- Дорого тебе встал первый орешек, - сказал
солдат. - Да вон второй лежит, ты его попробуй хотя
бы надкусить...
И солдат подкатил к великану Другое ядро.
- Да мне уж кусать-то нечем, - прошамкал великан. -
Один зуб остался.
- Это уж не моя забота, - сказал Хитрый Лапоть. -
Уговор дороже денег - выпускай меня из замка.
Солнце уже вот-вот за море уйдёт - одна горбушка
осталась над водой.
Сел Хитрый Лапоть на Конька-скакунка, Кота в
ранец положил. А Медведь-плясунок на
Коньки-горбунка уселся, хвостом горбунковым повязался.
Взвились кони в небо сизое и сгинул с глаз
остров Буян, словно и не было его никогда.
У стен Оловянного королевства наземь опустились.
Пришли к Долдону во дворец.
Король от удивления слова молвить не может.
Принцесса прибежала, оловянными очами на зверей уставилась.
- Как же, - спрашивает она, - солдатик, ты уцелел,
здоровым-невредимым вернулся?
- Перво-наперво, - ответил Хитрый Лапоть, - нужно
всегда помнить: за правое дело - стой смело.
Никого не бойся, а сам смекай...
- Трубите, всех на площадь зовите! - приказал
король. - Будем моих оловянных людей
оживлять-веселить!
Всех людей с оловянными очами согнали на площадь.
Медведь-плясунок плясал так, что Хитрый Лапоть
чуть со смеху не умер.
Но оловянные очи короля, принцессы и всех их
подданных оставались такими же скучными, словно незрячими.
Потом Конёк-горбунок кувыркался в воздухе,
гонял облака, летал, как хвостатая звезда, над
королевством - никто даже оком в его сторону не повёл.
Вышел на площадь Кот-говорунок, такие мур-муры
развёл - хочешь не хочешь, а заслушаешься.
Только людям с оловянными очами это всё ни к
чему - как лежали, так и лежат, в небо плюют и мух не ловят.
Рассердился Хитрый Лапоть.
- А вот у нас в деревне, - сказал он зверям, -
таким, как вы, мастерам, был бы почёт и уважение.
А здесь что - тоска оловянная, тьфу!
- А где твоя деревня? - спросил Медведь-плясунок.
- Деревня моя, - вздохнул Хитрый Лапоть, - стоит
среди рек быстрых, среди лесов дремучих, среди полей чистых...
И как принялся солдат рассказывать о своей
деревне, так не только сам король с принцессой, но
и все люди с оловянными очами оживились. Окружили
солдата, слушают.
- Где ж эта красота ненаглядная? - спрашивает
Конёк-горбунок.
- В Русской земле, на родине моей, - отвечает солдат.
- А что такое родина? - спросила принцесса.
- Родина там, где человек родился, где всё для
него самое дорогое... - сказал солдат да и чуть
язык не прикусил. Вот же что самое дорогое -
родина! Как это он сразу-то не додумался - ведь на
столбе том, что меж дорог стоял, так и написано
было: "Самое дорогое потеряешь"! Значит,
родину эти люди потеряли-забыли! Вот и стали у них
очи пустые, незрячие, сами оловянными сделались...
Эх, как же им без родины-то тяжко!
И начал Хитрый Лапоть о родине своей сызнова
рассказывать, да так красиво, да с таким пылом и
жаром, что растопил всё олово в сердцах и очах.
Потеплели люди, встрепенулись. Каждый о своей
родине вспомнил. И домой заторопился.
И не стало больше Оловянного королевства.
А Хитрый Лапоть забрал весёлых зверей и дальше
пошёл - дело для солдата везде сыщется...
О солдате этом и доселе во всех местах, где он
бывал, сказки сказывают, песни поют. Тут и сказке
конец, пускай веселится наш добрый молодец...
Когда все разошлись, бабка Ульяна уложила спать
Игната и Якова-Дурынду на лавки.
- Не шагать же Якову на ночь глядя в своё село, -
бормотала бабка, - хоть и холуй Спирькин, а всё же
мужик работящий.
И полезла сама на печь, к Стёпке.
А глухой ночью, когда все крепко спали, Дурында
выкрал из потайного места у дверной притолоки
заветную расписку и отнес её Спирьке.
- Эх, и посчитаюсь же я теперь с солдатиком! За
всё посчитаюсь! И за мельницу, и за коня, и за
подати! Шкуру с него спущу! - захрипел Чёрт.
Потом осмотрел бумагу внимательно, убедился,
что это именно та расписка, не подменённая, и сжёг
её на свече. А пепел в землю затоптал.
- Тебе, Дурында, за это десять рублей было
положено, - сказал он, и змеиные глазки его
злорадно блеснули, - но ты мне должен пятнадцать,
так что за тобой пять...
- Когда же это я должен был? - удивился Дурында.
- Я лучше помню, - усмехнулся Спирька. - И молчи,
не перечь, а то скажу солдату, кто его обокрал, уж
он из тебя чучело гороховое сделает и на огород
поставит... Пошёл отсюдова, пока не позовут! Иди к
Игнату, ложись снова на лавку и спи, будто и не
знаешь ничего!..
|