Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Малыш и Карлсон (продолжение)
Карлсон играет в палатку
Да, это была для Малыша очень тяжёлая минута.
Маме, конечно, не понравилось, что её тефтелями
украшают башни из кубиков, и она не сомневалась,
что это была работа Малыша.
- Карлсон, который живёт на крыше... - начал было
Малыш, но папа строго прервал его:
- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои
выдумки про Карлсона! Боссе и Бетан рассмеялись.
- Ну и хитрец же этот Карлсон! - сказала Бетан. -
Он скрывается как раз в ту минуту, когда мы
приходим.
Огорчённый Малыш съел холодную тефтельку и
собрал свои кубики. Говорить о Карлсоне сейчас
явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как
нехорошо!
- А теперь мы пойдём пить кофе и забудем про
Карлсона, - сказал папа и в утешение потрепал
Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и
сегодня вечером, хотя на дворе стояла тёплая,
ясная весенняя погода и липы на улице уже оделись
маленькими клейкими зелёными листочками. Малыш
не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот так
с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнём,
горящим в камине...
- Мама, отвернись на минутку, - попросил Малыш,
когда мама поставила на маленький столик перед
камином поднос с кофейником.
- Зачем?
- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я
сейчас возьму кусок, - сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень
огорчён, что Карлсон удрал. Ведь действительно
нехорошо так поступать - вдруг исчезнуть, ничего
не оставив, кроме башни из кубиков, да ещё с
мясной тефтель-
ной наверху!
Малыш сидел на своём любимом месте у камина -
так близко к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила
кофе, были, пожалуй, самыми приятными за весь
день. Тут можно было спокойно поговорить с папой
и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша, что
не всегда случалось в другое время. Забавно было
следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали
друг над другом и болтали о “зубрёжке”.
“Зубрёжкой”, должно быть, назывался другой,
более сложный способ приготовления уроков, чем
тот, которому учили Малыша в начальной школе.
Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих
школьных делах, но никто, кроме мамы и папы, этим
не интересовался. Боссе и Бетан только смеялись
над его рассказами, и Малыш замолкал - он боялся
говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем,
Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша,
потому что он им отвечал тем же. А дразнить Малыш
умел прекрасно, - да и как может быть иначе, когда
у тебя такой брат, как Боссе, и такая сестра, как
Бетан!
- Ну, Малыш, - спросила мама, - ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу
по душе, но раз уж мама так спокойно отнеслась к
тому, что он съел кусок сахару, то и Малыш решил
мужественно выдержать этот неприятный разговор.
- Конечно, выучил, - хмуро ответил он.
Всё это время Малыш думал только о Карлсоне. И
как это люди не понимают, что пока он не узнает,
куда исчез Карлсон, ему не до уроков!
- А что вам задали? - спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим
разговорам сегодня конца не будет. Ведь не затеи
же они так уютно сидят сейчас у огня, чтобы только
и делать, что говорить об уроках!
- Нам задали алфавит, - торопливо ответил он, -
целый длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идёт
“А”, а потом все остальные буквы.
Он взял ещё кусок сахару и снова принялся
думать о Карлсоне. Пусть себе болтают о чём хотят,
а он будет думать только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать
двадцать пять эре? (Эре - мелкая монета в Швеции.)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит.
Конечно, он был не прочь заработать двадцать пять
эре. Но всё зависело от того, что для этого надо
сделать.
- Двадцать пять эре - это слишком мало, - твёрдо
сказал он. - Сейчас ведь такая дороговизна... Как
ты думаешь, сколько стоит, например,
пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
- Я думаю, пятьдесят эре, - хитро улыбнулась
Бетан.
- Вот именно, - сказал Малыш. - И ты сама прекрасно
понимаешь, что двадцать пять эре - это очень мало.
- Да ты ведь даже не знаешь, о чём идёт речь, -
сказала Бетан. - Тебе ничего не придётся делать.
Тебе нужно будет только кое-чего не делать.
- А что я должен буду не делать?
- Ты должен будешь в течение всего вечера не
переступать порога столовой.
- Понимаешь, придёт Пелле, новое увлечение
Бетан, - сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они всё рассчитали:
мама с папой пойдут в кино, Боссе - на футбольный
матч, а Бетан со своим Пелле проворкуют весь
вечер в столовой. И лишь он, Малыш, будет изгнан в
свою комнату, да ещё за такое ничтожное
вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к
нему относятся в семье!
- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что,
такой же лопоухий, как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы
позлить Бетан.
- Вот, слышишь, мама? - сказала она. - Теперь ты
сама понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда
Малыша. Кто бы ко мне ни пришёл - он всех
отпугивает!
- Он больше не будет так делать, - неуверенно
сказала мама; она не любила, когда её дети
ссорились.
- Нет, будет, наверняка будет! - стояла на своём
Бетан. - Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса?
Он уставился на него и сказал: “Нет, Бетан, такие
уши одобрить невозможно”. Ясно, что после этого
Клаас и носа сюда не кажет.
- Спокойствие, только спокойствие! - проговорил
Малыш тем же тоном, что и Карлсон. - Я останусь в
своей комнате, и притом совершенно бесплатно.
Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег
мне не нужно.
- Хорошо, - сказала Бетан. - Тогда поклянись, что я
не увижу тебя здесь в течение всего вечера.
- Клянусь! - сказал Малыш. - И поверь, что мне
вовсе не нужны все твои Пелле. Я сам готов
заплатить двадцать пять эре, только бы их не
видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе
умчался на стадион. Малыш сидел в своей комнате, и
притом совершенно бесплатно. Когда он
приоткрывал дверь, до него доносилось невнятное
бормотание из столовой - там Бетан болтала со
своим Пелле. Малыш постарался уловить, о чём они
говорят, но это ему не удалось. Тогда он подошёл к
окну и стал вглядываться в сумерки. Потом
посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там Кристер
и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме
них, на улице никого не было. Пока они дрались,
Малыш с интересом следил за ними, но, к сожалению,
драка быстро кончилась, и ему опять стало очень
скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он
услышал, как жужжит моторчик, и минуту спустя
Карлсон влетел в окно.
- Привет, Малыш! - беззаботно произнёс он.
- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я
собирался тебя познакомить с моими мамой и папой.
Почему ты удрал?
Карлсон явно рассердился.
Он подбоченился и воскликнул:
- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может
быть, я уже не имею права взглянуть, что делается
у меня дома? Хозяин обязан следить за своим домом.
Чем я виноват, что твои мама и папа решили
познакомиться со мной как раз в тот момент, когда
я должен был заняться своим домом?
Карлсон оглядел комнату.
- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную
башню и где моя тефтелька? Малыш смутился.
- Я не думал, что ты вернёшься, - сказал он.
- Ах, так! - закричал Карлсон. - Лучший в мире
строитель воздвигает башню, и что же происходит?
Кто ставит вокруг неё ограду? Кто следит за тем,
чтобы она осталась стоять во веки веков? Никто!
Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают да к
тому же ещё и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошёл в сторону, присел на низенькую
скамеечку и надулся.
- Пустяки, - сказал Малыш, - дело житейское! - И он
махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. -
Есть из-за чего расстраиваться!..
- Тебе хорошо рассуждать! - сердито пробурчал
Карлсон. - Сломать легче всего. Сломать и сказать,
что это, мол, дело житейское и не из-за чего
расстраиваться. А каково мне, строителю, который
воздвиг башню вот этими бедными маленькими
руками!
И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в
нос Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и
надулся пуще прежнего.
- Я просто вне себя, - проворчал он, - ну просто
выхожу из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная,
что предпринять.
Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок,
то, быть может, опять повеселею. Правда, ручаться
я не могу, но, возможно, всё же повеселею, если мне
что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике,
где у него хранились самые драгоценные вещи:
коллекция марок, разноцветные морские камешки,
цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик.
Малыш им очень дорожил.
- Может быть, тебе подарить вот это? - сказал он.
Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и
оживился:
- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у
меня исправилось настроение. Конечно, моя башня
была куда лучше, но, если ты мне дашь этот фонарик,
я постараюсь хоть немножко повеселеть.
- Он твой, - сказал Малыш.
- А он зажигается? - с сомнением спросил Карлсон,
нажимая кнопку. - Ура! Горит! - вскричал он, и глаза
его тоже загорелись. - Подумай только, когда
тёмными осенними вечерами мне придётся идти к
своему маленькому домику, я зажгу этот фонарик.
Теперь я уже не буду блуждать в потёмках среди
труб, - сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и
он мечтал только об одном - хоть раз погулять с
Карлсоном по крышам и поглядеть, как этот фонарик
будет освещать им путь в темноте.
- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и
папу, и мы познакомимся.
- Они ушли в кино, - сказал Малыш.
- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со
мной? - изумился Карлсон.
- Да, все ушли. Дома только Бетан и её новое
увлечение. Они сидят в столовой, но мне туда
нельзя заходить.
- Что я слышу! - воскликнул Карлсон. - Ты не можешь
пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим.
Вперёд!..
- Но ведь я поклялся... - начал было Малыш.
- А я поклялся, - перебил его Карлсон, - что если
замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же
миг, как ястреб, кинусь на неё...
Он подошёл и похлопал Малыша по плечу:
- Что же ты обещал?
- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в
столовой.
- Тебя никто и не увидит, - сказал Карлсон. - А
ведь тебе, небось, хочется посмотреть на новое
увлечение Бетан?
- По правде говоря, очень! - с жаром ответил
Малыш. - Прежде она дружила с мальчиком, у
которого уши были оттопырены. Мне ужасно хочется
поглядеть, какие уши у этого.
- Да и я бы охотно поглядел на его уши, - сказал
Карлсон. - Подожди минутку! Я сейчас придумаю
какую-нибудь штуку. Лучший в мире мастер на
всевозможные проказы - это Карлсон, который живёт
на крыше. - Карлсон внимательно огляделся по
сторонам. - Вот то, что нам нужно! - воскликнул он,
указав головой на одеяло. - Именно одеяло нам и
нужно. Я не сомневался, что придумаю какую-нибудь
штуку...
- Что же ты придумал? - спросил Малыш.
- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в
столовой? Так? Но, если ты накроешься одеялом,
тебя ведь никто и не увидит.
- Да... но... - попытался возразить Малыш.
- Никаких “но”! - резко оборвал его Карлсон. -
Если ты будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не
тебя. Я тоже буду накрыт одеялом, поэтому и меня
не увидят. Конечно, для Бетан нет худшего
наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая...
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не
увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его
себе на голову.
- Иди сюда, иди скорей ко мне, - позвал он Малыша. -
Войди в мою палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба
радостно захихикали.
- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не
хочет видеть в столовой палатку. Все люди
радуются, когда видят палатку. Да ещё такую, в
которой горит огонёк! - И Карлсон зажёг фонарик.
Малыш не был уверен, что Бетан уж очень
обрадуется, увидев палатку. Но зато стоять рядом
с Карлсоном в темноте под одеялом и светить
фонариком было так здорово, так интересно, что
просто дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть
в палатку в его комнате, оставив в покое Бетан, но
Карлсон никак не соглашался.
- Я не могу мириться с несправедливостью, -
сказал он. - Мы пойдём в столовую, чего бы это ни
стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш
шёл вслед за Карлсоном. Из-под одеяла показалась
маленькая пухлая ручка и тихонько отворила
дверь. Палатка вышла в прихожую, отделённую от
столовой плотной занавесью.
- Спокойствие, только спокойствие! - прошептал
Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и
остановилась у занавеси. Бормотание Бетан и
Пелле слышалось теперь явственнее, но всё же слов
нельзя было разобрать. Лампа в столовой не
горела. Бетан и Пелле сумерничали - видимо, им
было достаточно света, который проникал через
окно с улицы.
- Это хорошо, - прошептал Карлсон. - Свет моего
фонарика в потёмках покажется ещё ярче.
Но пока он на всякий случай погасил фонарик.
- Мы появимся, как радостный, долгожданный
сюрприз... - И Карлсон хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в
столовую. Бетан и Пелле сидели на маленьком
диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо
приближалась к ним палатка.
- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, - услышал Малыш
хриплый мальчишечий голос. Какой он чудной, этот
Пелле!
- Ладно, - сказала Бетан, и снова наступила
тишина.
Тёмное пятно палатки бесшумно скользило по
полу; медленно и неумолимо надвигалось оно на
диван. До дивана оставалось всего несколько
шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они
сидели молча.
- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, - послышался
робкий голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот
момент вспыхнул яркий свет фонарика, который
разогнал серые сумеречные тени и ударил Пелле в
лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но тут
раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно
удаляющихся по направлению к прихожей.
Ослеплённые ярким светом, Бетан и Пелле не
могли ничего увидеть, зато они услышали смех,
дикий, восторженный смех, который доносился из-за
занавеси.
- Это мой несносный маленький братишка, -
объяснила Бетан. - Ну, сейчас я ему задам! Малыш
надрывался от хохота.
- Конечно, она тебя поцелует! - крикнул он. -
Почему бы ей тебя не поцеловать? Бетан всех
целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым
взрывом смеха.
- Спокойствие, только спокойствие! - прошептал
Карлсон, когда во время своего стремительного
бегства они вдруг споткнулись и упали на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным,
хотя смех так и клокотал в нём: Карлсон свалился
прямо на него, и Малыш уже не разбирал, где его
ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла их вот-вот
настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В
панике ворвались они в комнату Малыша как раз в
тот момент, когда Бетан уже норовила их схватить.
- Спокойствие, только спокойствие! - шептал под
одеялом Карлсон, и его коротенькие ножки стучали
по полу, словно барабанные палочки. - Лучший в
мире бегун - это Карлсон, который живёт на крыше! -
добавил он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право,
сейчас это было необходимо. Они спаслись,
захлопнув дверь перед самым носом Бетан. Карлсон
торопливо повернул ключ и весело засмеялся, в то
время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.
- Подожди, Малыш, я ещё доберусь до тебя! -
сердито крикнула она.
- Во всяком случае, меня никто не видел! - ответил
Малыш из-за двери, и до Бетан снова донёсся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала,
что смеются двое.
|