Малыш и Карлсон (продолжение)

Карлсон выступает с ученой собакой Альберг

На следующее утро, едва проснувшись, взъерошенный мальчуган в полосатой голубой пижаме пришлёпал босиком к маме на кухню. Папа уже ушёл на службу, а Боссе и Бетан - в школу. У Малыша уроки начинались позже, и это было очень кстати, потому что он любил оставаться вот так по утрам вдвоём с мамой, пусть даже ненадолго. В такие минуты хорошо разговаривать, вместе петь песни или рассказывать друг другу сказки. Хотя Малыш уже большой мальчик и ходит в школу, он с удовольствием сидит у мамы на коленях, но только если этого никто не видит.

Когда Малыш вошёл в кухню, мама, примостившись у кухонного стола, читала газету и пила кофе. Малыш молча влез к ней на колени. Мама обняла его и нежно прижала к себе. Так они и сидели, пока Малыш окончательно не проснулся.

Мама и папа вернулись вчера с прогулки позже, чем предполагали. Малыш уже лежал в своей кроватке и спал.

Во сне он разметался. Укрывая его, мама заметила дырки, прорезанные в простыне. А сама простыня была такая грязная, словно её кто-то нарочно исчертил углем. И тогда мама подумала: “Неудивительно, что Малыш поспешил лечь спать”. А теперь, когда озорник сидел у неё на коленях, она твёрдо решила не отпускать его без объяснений.

- Послушай, Малыш, мне бы хотелось знать, кто прорезал дырки в твоей простыне. Только не вздумай, пожалуйста, говорить, что это сделал Карлсон, который живёт на крыше.

Малыш молчал и напряжённо думал. Как быть? Ведь дырки прорезал именно Карлсон, а мама запретила о нём говорить. Малыш решил также ничего не рассказывать и о ворах, потому что мама всё равно этому не поверит.

- Ну, так что же? - настойчиво повторила мама, так и не дождавшись ответа.

- Не могла бы ты спросить об этом Гуниллу? - хитро сказал Малыш и подумал: “Пусть-ка лучше Гунилла расскажет маме, как было дело. Ей мама скорее поверит, чем мне”.

“А! Значит, это Гунилла разрезала простыню”, - подумала мама. И ещё она подумала, что её Малыш - хороший мальчик, потому что он не желает наговаривать на других, а хочет, чтобы Гунилла сама всё рассказала.

Мама обняла Малыша за плечи. Она решила сейчас больше ни о чём его не расспрашивать, но при случае поговорить с Гуниллой.

- Ты очень любишь Гуниллу? - спросила мама.

- Да, очень, - ответил Малыш.

Мама вновь принялась читать газету, а Малыш молча сидел у неё на коленях и думал. Кого же, собственно говоря, он действительно любит? Прежде всего маму... и папу тоже... Ещё он любит Боссе и Бетан... Ну да, чаще всего он их всё-таки любит, особенно Боссе. Но иногда он на них так сердится, что вся любовь пропадает. Любит он и Карлсона, который живёт на крыше, и Гуниллу тоже любит. Да, быть может, он женится на ней, когда вырастет, потому что хочешь не хочешь, а жену иметь надо. Конечно, больше всего он хотел бы жениться на маме, но ведь это невозможно.

Вдруг Малышу пришла в голову мысль, которая его встревожила.

- Послушай, мама, - сказал он, - а когда Боссе вырастет большой и умрёт, мне нужно будет жениться на его жене?

Мама подвинула к себе чашку и с удивлением взглянула на Малыша.

- Почему ты так думаешь? - спросила она, сдерживая смех.

Малыш, испугавшись, что сморозил глупость, решил не продолжать. Но мама настаивала:

- Скажи, почему ты это подумал?

- Ведь когда Боссе вырос, я получил его старый велосипед и его старые лыжи... И коньки, на которых он катался, когда был таким, как я... Я донашиваю его старые пижамы, его ботинки и всё остальное...

- Ну, а от его старой жены я тебя избавлю; это я тебе обещаю, - сказала мама серьёзно.

- А нельзя ли мне будет жениться на тебе? - спросил Малыш.

- Пожалуй, это невозможно, - ответила мама. - Ведь я уже замужем за папой. Да, это было так.

- Какое неудачное совпадение, что и я и папа любим тебя! - недовольно произнёс Малыш.

Тут мама рассмеялась и сказала:

- Раз вы оба меня любите, значит, я хорошая.

- Ну, тогда я женюсь на Гунилле, - вздохнул Малыш. - Ведь надо же мне будет на ком-нибудь жениться!

И Малыш вновь задумался. Он думал о том, что ему, наверно, будет не очень приятно жить вместе с Гуниллой, потому что с ней иногда трудно ладить. Да и вообще ему больше всего хотелось жить вместе с мамой, папой, Боссе и Бетан, а не с какой-то там женой.

- Мне бы гораздо больше хотелось иметь собаку, чем жену, - сказал Малыш. - Мама, ты не можешь мне подарить щенка?

Мама вздохнула. Ну вот, опять Малыш заговорил о своей вожделенной собаке! Это было почти так же невыносимо, как и разговоры о Карлсоне, который живёт на крыше.

- Знаешь что, Малыш, - сказала мама, - тебе уже пора одеваться, а то ты опоздаешь в школу.

- Ну, ясно, - ответил Малыш. - Стоит мне только заговорить о собаке, как ты заводишь разговор о школе!

...В тот день Малышу было приятно идти в школу, потому что ему многое надо было обсудить с Кристером и Гуниллой.

Домой они шли, как всегда, вместе. И Малыша это особенно радовало, потому что теперь Кристер и Гунилла тоже были знакомы с Карлсоном.

- Он такой весёлый, правда? Как ты думаешь, сегодня он опять прилетит? - спросила Гунилла.

- Не знаю, - ответил Малыш. - Он сказал, что прилетит “приблизительно”. А это значит - когда ему вздумается.

- Надеюсь, что он прилетит “приблизительно” сегодня, - сказал Кристер. - Можно, мы с Гуниллой пойдём к тебе?

- Конечно, можно, - сказал Малыш.

Тут появилось ещё одно существо, которое тоже захотело пойти вместе с ними. Когда ребята собрались перейти улицу, к Малышу подбежал маленький чёрный пудель. Он обнюхал коленки Малыша и дружески тявкнул.

- Поглядите, какой славный щенок! - радостно воскликнул Малыш. - Он, наверно, испугался уличного движения и просит меня перевести его на ту сторону.

Малыш был бы счастлив переводить щенка через все перекрёстки города. Должно быть, щенок это почувствовал: он бежал вприпрыжку по мостовой, норовя прижаться к ноге Малыша.

- Какой он симпатичный, - сказала Гунилла. - Иди сюда, маленький пёсик!

- Нет, он хочет идти рядом со мной, - сказал Малыш и взял щенка за ошейник. - Он меня полюбил.

- Меня он тоже полюбил, - сказала Гунилла.

У маленького щенка был такой вид, будто он готов любить всех на свете, только бы его любили. И Малыш полюбил этого щенка. О, как он его полюбил! Он нагнулся к щенку и принялся его ласкать, и гладить, и тихонько присвистывать, и причмокивать. Все эти нежные звуки должны были означать, что чёрный пудель - самый симпатичный, самый распрекрасный пёс на свете. Щенок вилял хвостом, всячески давая понять, что он тоже так думает. Он радостно прыгал и лаял, а когда дети свернули на свою улицу, побежал вслед за ними,

- Может быть, ему негде жить? - сказал Малыш, цепляясь за последнюю надежду: он ни за что не хотел расставаться со щенком. - И, может быть, у него нет хозяина?

- Ну да, наверно, нет, - согласился с Малышом Кристер.

- Да замолчи ты! - раздражённо оборвал его Малыш. - Ты-то откуда знаешь?

Разве мог понять Кристер, у которого был Ёффа, что значит не иметь собаки - совсем никакой собаки!

- Иди сюда, милый пёсик! - позвал Малыш, всё больше убеждая себя в том, что щенку негде жить.

- Смотри, как бы он не увязался за тобой, - предупредил Кристер.

- Пусть идёт. Я и хочу, чтобы он шёл за мной, - ответил Малыш.

И щенок пошёл за ним. Так он оказался у дверей дома, где жил Малыш. Тут Малыш взял его на руки и понёс по лестнице.

“Сейчас я спрошу у мамы, можно ли мне оставить его у себя”.

Но мамы не было дома. В записке, которую Малыш нашёл на кухонном столе, было сказано, что она в прачечной и что он может туда зайти, если ему что-нибудь понадобится.

Тем временем щенок, как ракета, ворвался в комнату Малыша. Ребята помчались за ним.

- Видите, он хочет жить у меня! - закричал Малыш, обезумев от радости.

В эту самую минуту в окно влетел Карлсон, который живёт на крыше.

- Привет! - крикнул он. - Вы что, постирали эту собаку? Ведь у неё вся шерсть села!

- Это же не Ёффа, разве ты не видишь? - сказал Малыш. - Это моя собака!

- Нет, не твоя, - возразил Кристер.

- У тебя нет собаки, - подтвердила Гунилла.

- А вот у меня там, наверху, тысячи собак, - сказал Карлсон. - Лучший в мире собаковод - это...

- Что-то я не видал у тебя никаких собак, - перебил Малыш Карлсона.

- Их просто не было дома - они все разлетелись. Ведь у меня летающие собаки.

Малыш не слушал Карлсона. Тысячи летающих собак ничего не значили для него по сравнению с этим маленьким милым щенком.

- Нет, не думаю, чтобы у него был хозяин, - вновь сказал Малыш.

Гунилла склонилась над собакой.

- Во всяком случае, на ошейнике у него написано “Альберг”, - сказала она.

- Ясно, это фамилия его хозяина, - подхватил Кристер.

- Может быть, этот Альберг уже умер! - возразил Малыш и подумал, что, даже если Альберг существует, он, конечно, не любит щенка. И вдруг Малышу пришла в голову прекрасная мысль. - А может быть, самого щенка зовут Альберг? - спросил он, умоляюще взглянув на Кристера и Гуниллу.

Но те лишь обидно рассмеялись в ответ.

- У меня есть несколько собак по кличке Альберг, - сказал Карлсон. - Привет, Альберг!

Щенок подскочил к Карлсону и весело залаял.

- Вот видите, - крикнул Малыш, - он знает своё имя!.. Альберг, Альберг, сюда! Гунилла схватила щенка.

- Тут на ошейнике выгравирован номер телефона, - безжалостно сказала она.

- Конечно, у собаки есть личный телефон, - объяснил Карлсон. - Скажи ей, чтобы она позвонила своей экономке и предупредила, что вернётся поздно. Мои собаки всегда звонят по телефону, когда задерживаются.

Карлсон погладил щенка своей пухлой ручкой.

- Одна из моих собак, которую, кстати, тоже зовут Альберг, как-то на днях задержалась, - продолжал Карлсон. - Она решила позвонить домой, чтобы предупредить меня, но спутала номер телефона и попала к одному старому майору в отставке, проживающему в Кунгсхольме. “Это кто-нибудь из собак Карлсона?” - осведомилась Альберг. Майор обиделся и стал ругаться: “Осёл! Я майор, а не собака!” - “Так чего ж вы меня облаяли?” - вежливо спросила Альберг. Вот какая она умница!

Малыш не слушал Карлсона. Его сейчас ничто не интересовало, кроме маленького щенка. И даже когда Карлсон сказал, что он не прочь слегка поразвлечься, Малыш не обратил на это никакого внимания. Тогда Карлсон выпятил нижнюю губу и заявил:

- Нет, так я не играю! Ты всё время возишься с этой собакой, а я тоже хочу чем-нибудь заняться. Гунилла и Кристер поддержали Карлсона.

- Давайте устроим “Вечер чудес”, - сказал Карлсон, перестав дуться. - Угадайте, кто лучший в мире фокусник?

- Конечно, Карлсон! - наперебой закричали Малыш, Кристер и Гунилла.

- Значит, мы решили, что устроим представление под названием “Вечер чудес”?

- Да, - сказали дети.

- Мы решили также, что вход на это представление будет стоить одну конфетку?

- Да, - подтвердили дети.

- И ещё мы решили, что собранные конфеты пойдут на благотворительные цели.

- Как? - удивились дети.

- А существует только одна настоящая благотворительная цель - забота о Карлсоне. Дети с недоумением переглянулись.

- А может быть... - начал было Кристер.

- Нет, мы решили! - перебил его Карлсон. - А то я не играю.

Итак, они решили, что все конфеты получит Карлсон, который живёт на крыше.

Кристер и Гунилла выбежали на улицу и рассказали всем детям, что наверху у Малыша сейчас начнётся большое представление “Вечер чудес”. И все, у кого было хотя бы пять эре, побежали в лавку и купили там “входные конфеты”.

У двери в комнату Малыша стояла Гунилла; она отбирала у всех зрителей конфеты и клала их в коробку с надписью: “Для благотворительных целей”.

Посреди комнаты Кристер расставил стулья для публики. Угол комнаты был отгорожен одеялом, и оттуда доносились шёпот и собачий лай.

- Что нам здесь будут показывать? - спросил мальчик по имени Кирре. - Если какую-нибудь чепуху, я потребую назад свою конфетку.

Малыш, Гунилла и Кристер не любили этого Кирре - он вечно был всем недоволен.

Но вот из-за одеяла вышел Малыш. На руках он держал маленького щенка.

- Сейчас вы все увидите лучшего в мире фокусника и учёную собаку Альберг, - торжественно произнёс он.

- Как уже было объявлено, выступает лучший в мире фокусник, - послышался голос из-за одеяла, и перед публикой появился Карлсон.

Его голову украшал цилиндр папы Малыша, а на плечи был накинут мамин клетчатый фартук, завязанный под подбородком пышным бантом. Этот фартук заменял Карлсону чёрный плащ, в котором обычно выступают фокусники.

Все дружно захлопали. Все, кроме Кирре.

Карлсон поклонился. Вид у него был очень самодовольный. Но вот он снял с головы цилиндр и показал всем, что цилиндр пуст, - точь-в-точь как это обычно делают фокусники.

- Будьте добры, господа, убедитесь, что в цилиндре ничего нет. Абсолютно ничего, - сказал он.

“Сейчас он вынет оттуда живого кролика, - подумал Малыш. Он видел однажды в цирке выступление фокусника. - Вот будет забавно, если Карлсон и правда вынет из цилиндра кролика!”

- Как уже было сказано, здесь ничего нет, - мрачно продолжал Карлсон. - И здесь никогда ничего не будет, если вы сюда ничего не положите. Я вижу передо мной сидят маленькие обжоры и едят конфеты. Сейчас мы пустим этот цилиндр по кругу, и каждый из вас кинет в него по одной конфете. Вы сделаете это в благотворительных целях.

Малыш с цилиндром в руках обошёл всех ребят. Конфеты так и сыпались в цилиндр. Затем он передал цилиндр Карлсону.

- Что-то он подозрительно гремит! - сказал Карлсон и потряс цилиндр. - Если бы он был полон, он бы так не гремел.

Карлсон сунул в рот конфетку и принялся жевать.

- Вот это, я понимаю, благотворительность! - воскликнул он и ещё энергичнее заработал челюстями.

Один Кирре не положил конфеты в шляпу, хотя в руке у него был целый кулёк.

- Так вот, дорогие мои друзья, и ты, Кирре, - сказал Карлсон, - перед вами учёная собака Альберг. Она умеет делать всё: звонить по телефону, летать, печь булочки, разговаривать и поднимать ножку. Словом, всё.

В этот момент щенок и в самом деле поднял ножку - как раз возле стула Кирре, и на полу образовалась маленькая лужица.

- Теперь вы видите, что я не преувеличиваю: это действительно ученая собака.

- Ерунда! - сказал Кирре и отодвинул свой стул от лужицы. - Любой щенок сделает такой фокус. Пусть этот Альберг немножко поговорит. Это будет потруднее, ха-ха!

Карлсон обратился к щенку:

- Разве тебе трудно говорить, Альберг?

- Нет, - ответил щенок. - Мне трудно говорить, только когда я курю сигару.

Ребята прямо подскочили от изумления. Казалось, говорит сам щенок. Но Малыш всё же решил, что за него говорит Карлсон. И он даже обрадовался, потому что хотел иметь обыкновенную собаку, а не какую-то говорящую.

- Милый Альберг, не можешь ли ты рассказать что-нибудь из собачьей жизни нашим друзьям и Кирре? - попросил Карлсон.

- Охотно, - ответил Альберг и начал свой рассказ. - Позавчера вечером я ходил в кино, - сказал он и весело запрыгал вокруг Карлсона.

- Конечно, - подтвердил Карлсон.

- Ну да! И рядом со мной на стуле сидели две блохи, - продолжал Альберг.

- Что ты говоришь! - удивился Карлсон.

- Ну да! - сказал Альберг. - И когда мы вышли потом на улицу, я услышал, как одна блоха сказала другой: “Ну как, пойдём домой пешком или поедем на собаке?”

Все дети считали, что это хорошее представление, хотя и не совсем “Вечер чудес”. Один лишь Кирре сидел с недовольным видом.

- Он ведь уверял, что эта собака умеет печь булочки, - насмешливо проговорил Кирре.

- Альберг, ты испечёшь булочку? - спросил Карлсон.

Альберг зевнул и лёг на пол.

- Нет, не могу... - ответил он.

- Ха-ха! Так я и думал! - закричал Кирре.

- ...потому что у меня нет дрожжей, - пояснил Альберг.

Всем детям Альберг очень понравился, но Кирре продолжал упорствовать.

- Тогда пусть полетает - для этого дрожжей не нужно, - сказал он.

- Полетаешь, Альберг? - спросил Карлсон собаку.

Щенок, казалось, спал, но на вопрос Карлсона всё же ответил:

- Что ж, пожалуйста, но только если ты полетишь вместе со мной, потому что я обещал маме никогда не летать без взрослых.

- Тогда иди сюда, маленький Альберг, - сказал Карлсон и поднял щенка с пола.

Секунду спустя Карлсон и Альберг уже летели. Сперва они поднялись к потолку и сделали несколько кругов над люстрой, а затем вылетели в окно. Кирре даже побледнел от изумления.

Все дети кинулись к окну и стали смотреть, как Карлсон и Альберг летают над крышей дома.

А Малыш в ужасе крикнул:

- Карлсон, Карлсон, лети назад с моей собакой!

Карлсон послушался. Он тут же вернулся назад и положил Альберга на пол. Альберг встряхнулся. Вид у него был очень удивлённый - можно было подумать, что это его первый в жизни полёт.

- Ну, на сегодня хватит. Больше нам нечего показывать. А это тебе. Получай! - И Карлсон толкнул Кирре.

Кирре не сразу понял, чего хотел Карлсон.

- Дай конфету! - сердито проговорил Карлсон. Кирре вытащил свой кулёк и отдал его Карлсону, успев, правда, сунуть себе в рот ещё одну конфету.

- Позор жадному мальчишке!.. - сказал Карлсон и стал поспешно искать что-то глазами. - А где коробка для благотворительных сборов? - с тревогой спросил он.

Гунилла подала ему коробку, в которую она собирала “входные конфеты”. Она думала, что теперь, когда у Карлсона оказалось столько конфет, он угостит всех ребят. Но Карлсон этого не сделал. Он схватил коробку и принялся жадно считать конфеты.

- Пятнадцать штук, - сказал он. - На ужин хватит... Привет! Я отправляюсь домой ужинать.

И он вылетел в окно.

Дети стали расходиться. Гунилла и Кристер тоже ушли. Малыш и Альберг остались вдвоём, чему Малыш был очень рад. Он взял щенка на колени и стал ему что-то нашёптывать. Щенок лизнул Малыша в лицо и заснул, сладко посапывая.

Потом пришла мама из прачечной, и сразу всё изменилось. Малышу сделалось очень грустно: мама вовсе не считала, что Альбергу негде жить, - она позвонила по номеру, который был выгравирован на ошейнике Альберга, и рассказала, что её сын нашёл маленького чёрного щенка-пуделя.

Малыш стоял возле телефона, прижимая Альберга к груди, и шептал:

- Только бы это был не их щенок... Но, увы, это оказался их щенок!

- Знаешь, сыночек, кто хозяин Бобби? - сказала мама, “положив трубку. - Мальчик, которого зовут Стафан Альберг.

- Бобби? - переспросил Малыш.

- Ну да, так зовут щенка. Всё это время Стафан проплакал. В семь часов он придёт за Бобби.

Малыш ничего не ответил, но сильно побледнел и глаза его заблестели. Он ещё крепче прижал к себе щенка и тихонько, так, чтобы мама не слышала, зашептал ему на ухо:

- Маленький Альберг, как бы я хотел, чтобы ты был моей собакой!

Когда пробило семь, пришёл Стафан Альберг и унёс щенка.

А Малыш лежал ничком на кровати и плакал так горько, что просто сердце разрывалось.