Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Винни-Пух и Все-Все-Все... (продолжение)
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой Пятачок совершенно окружен водой
Дождик лил, лил и лил. Пятачок сказал себе, что
никогда за всю свою жизнь — а ему было ужасно
много лет: может быть, три года, а может быть, даже
четыре! — никогда он ещё не видел столько дождя
сразу. А дождь лил, и лил, и лил. С утра до вечера.
День за днём.
“Вот если бы,— думал Пятачок, выглядывая из
окна,— я был в гостях у Пуха, или у Кристофера
Робина, или хотя бы у Кролика, когда дождь
начался, мне было бы всё время весело. А то сиди
тут один-одинёшенек и думай, когда он
перестанет!”
И он представлял себе, что он в гостях у Пуха и
говорит ему: “Ты видел когда-нибудь такой
дождь?” — а Пух отвечает: “Ну прямо ужасно!”, или
он, Пятачок, в свою очередь, говорит: “Интересно,
не размыло ли дорогу к Кристоферу Робину?”, а Пух
отвечает: “А бедный старый Кролик, наверно,
смылся из дому”.
Конечно, такая беседа — это одно удовольствие!
И вообще, какой толк в таких потрясающих вещах,
как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о
них поговорить?
А было, спору нет, потрясающе интересно.
Маленькие сухие канавки, в которые Пятачок,
бывало, так часто лазил, стали ручьями; ручейки,
по которым он, бывало, шлёпал, подвернув штанишки,
превратились в потоки, а речка, на берегах
которой друзья так весело играли, вылезла из
своего ложа (так называют речкину постель) и
разлилась так широко, что Пятачок начал
беспокоиться, не заберётся ли она скоро и в его
собственное ложе (то есть в его постель).
“Да, немного страшновато, — сказал он сам себе,
— быть Очень Маленьким Существом, совершенно
окружённым водой! Кристофер Робин и Пух могут
спастись, забравшись на дерево, Кенга может
ускакать и тоже спастись, Кролик может спастись,
зарывшись в землю, Сова может улететь, а Иа может
спастись — ммм... если будет громко кричать, пока
его не спасут.
А вот я сижу тут, весь окружённый водой, и
совсем-совсем ничего не могу сделать!”
Дождь всё лил, и с каждым днём вода подымалась
немножко выше, и вот она подошла уже к самому
окошку, а Пятачок всё ещё ничего не сделал.
И вдруг он вспомнил историю, которую
рассказывал ему Кристофер Робин, — историю про
человека на необитаемом острове, который написал
что-то на бумажке, положил её в бутылку и бросил
бутылку в море; и Пятачок подумал, что если он
напишет что-нибудь на бумажке, положит её в
бутылку и бросит в воду, то, может быть, кто-нибудь
придёт и спасёт его! Он обыскал весь свой дом,
вернее, всё, что в доме оставалось сухого, и,
наконец, он нашёл сухой карандаш, кусочек сухой
бумаги, сухую бутылку и сухую пробку и написал на
одной стороне бумажки:
на обороте:
Потом он положил бумагу в бутылку, как можно
лучше закупорил бутылку, как можно дальше
высунулся из окошка — но так, чтобы не выпасть, —
и изо всех сил бросил бутылку.
— Плюх! — сказала бутылка и закачалась на
волнах.
Пятачок следил, как она медленно уплывает, пока
у него глаза не заболели, и ему стало порой
казаться, что это бутылка, а порой, что это просто
рябь на воде, и наконец он понял, что больше он её
никогда не увидит и что он сделал всё, что мог, для
своего спасения.
“И, значит, теперь,— думал он,— кто-нибудь
другой должен будет что-нибудь сделать. Я
надеюсь, что он сделает это быстро, потому что
иначе мне придётся плавать, а ведь я не умею”. Тут
он очень глубоко вздохнул и сказал:
- Хочу, чтобы Пух был тут, вдвоём намного
веселее!
Когда дождь начался, Винни-Пух спал. Дождь лил,
лил и лил, а он спал, спал и спал. Накануне он очень
устал. Как вы помните, он открыл Северный Полюс, и
он так гордился этим, что спросил Кристофера
Робина, нет ли где ещё Полюсов, которые медведь с
опилками в голове мог бы открыть.
“Есть ещё Южный Полюс,— сказал Кристофер
Робин,— и, по-моему, где-то есть Восточный Полюс и
Западный Полюс, хотя люди почему-то не любят
говорить о них”.
Услышав это сообщение, Пух очень взволновался и
предложил немедленно устроить искпедицию к
Восточному Полюсу, но Кристофер Робин был чем-то
занят с Кенгой, так что Пух отправился открывать
Восточный Полюс сам. Открыл он его или нет, я
забыл; но он вернулся домой таким усталым, что
заснул в самый разгар ужина, спустя каких-нибудь
полчаса после того, как сел за стол. И вот он спал,
и спал, и спал.
И вдруг он увидел сон. Он, Пух, был на Восточном
Полюсе, и это оказался очень холодный Полюс, весь
покрытый самыми холодными сортами снега и льда.
Пух разыскал пчелиный улей и улёгся там спать, но
в улье не хватило места для задних лапок Пуха, и
их пришлось оставить снаружи. И вдруг, откуда ни
возьмись, пришли Дикие Буки, обитающие на
Восточном Полюсе, и стали выщипывать мех на
лапках Пуха, чтобы устроить гнёзда для своих
малышей, и чем больше они щипали, тем холоднее
становилось лапкам, и, наконец, Пух проснулся с
криком и обнаружил, что он сидит на стуле, а ноги у
него в воде и вокруг него всюду тоже вода!
Он прошлёпал к двери и выглянул наружу...
— Положение серьёзное,— сказал Пух,— надо
искать спасения.
Он схватил самый большой горшок с мёдом и
спасся с ним на толстую-претолстую ветку своего
дерева, торчавшую высоко-высоко над водой.
Потом он опять слез вниз и спасся с другим
горшком.
А когда все спасательные операции были
окончены, на ветке сидел Пух, болтая ногами, а
рядом стояло десять горшков с мёдом...
На другой день на ветке сидел Пух, болтая
ногами, а рядом стояли четыре горшка с мёдом.
На третий день на ветке сидел Пух, болтая
ногами, а рядом стоял один горшок с мёдом.
На четвёртый день на ветке сидел Пух
один-одинёшенек.
И в это самое утро бутылка Пятачка проплывала
мимо Пуха.
И тут с громким криком “Мёд! Мёд!” Пух кинулся в
воду, схватил бутылку и, по шею в воде, храбро
вернулся к дереву и влез на ветку.
— Жаль, жаль,— сказал Пух, открыв бутылку,—
столько мокнуть, и совершенно зря!.. Погодите, а
что тут делает эта бумажка?
Он вытащил бумажку и посмотрел на неё.
— Это Спаслание,— сказал он,— вот что это
такое. А вот это буква “Пы”, да-да-да, да-да-да, а
“Пы”, наверно, значит “Пух”, и, значит, это очень
важное Спаслание для меня, а я не могу узнать, что
оно значит! Надо бы найти Кристофера Робина, или
Сову, или Пятачка — словом, какого-нибудь
читателя, который умеет читать все слова, и они
мне скажут, про что тут написано; только вот
плавать я не умею. Жалко!
И вдруг ему пришла в голову мысль, и я считаю,
что для медведя с опилками в голове это была
очень хорошая мысль. Он сказал себе:
“Раз бутылка может плавать, то и горшок может
плавать, а когда горшок поплывёт, я могу сесть на
него, если это будет очень большой горшок”.
Он взял свой самый большой горшок и завязал его
покрепче.
— У каждого корабля должно быть название,—
сказал он,— значит, я назову свой — “Плавучий
Медведь”.
С этими словами он бросил свой корабль в воду и
прыгнул вслед.
Некоторое время Пух и “Плавучий Медведь” не
могли решить вопроса о том, кто из них должен быть
сверху, но в конце концов они договорились.
“Плавучий Медведь” оказался внизу, а на нём —
Пух, отчаянно болтавший ногами.
Кристофер Робин жил в самом высоком месте Леса.
Дождь лил, лил и лил, но вода не могла добраться до
его дома. И, пожалуй, было довольно весело
смотреть вниз и любоваться всей этой водой, но
дождь был такой сильный, что Кристофер Робин
почти всё время сидел дома и думал о разных вещах.
Каждое утро он выходил (с зонтиком) и втыкал
палочку в том месте, до которого дошла вода, а на
следующее утро палочка уже скрывалась под водой,
так что ему приходилось втыкать новую палочку, и
дорога домой становилась всё короче и короче.
Наутро пятого дня он понял, что впервые в жизни
оказался на настоящем острове. Это, конечно, было
очень-очень здорово!
И в это самое утро прилетела Сова, чтобы узнать,
как поживает её друг Кристофер Робин.
— Слушай, Сова,— сказал Кристофер Робин,— до
чего здорово! Я живу на острове!
— Атмосферные условия в последнее время были
несколько неблагоприятными,— сказала Сова.
— Что, что?
— Дождик был,— пояснила Сова.
— Да,— сказал Кристофер Робин,— был.
— Уровень паводка достиг небывалой высоты.
— Кто?
— Я говорю — воды кругом много,— пояснила Сова.
— Да,— согласился Кристофер Робин,— очень
много.
— Однако перспективы быстро улучшаются.
Прогноз показывает...
— Ты видела Пуха?
— Нет, прогноз...
— Я надеюсь, он жив и здоров,— сказал Кристофер
Робин.— Я немного беспокоюсь о нём. Интересно,
Пятачок с ним или нет? Ты думаешь, у них всё в
порядке, Сова?
— Я полагаю, что всё в порядке. Ты понимаешь,
прогноз...
— Знаешь что, Сова, погляди, как они там, потому
что ведь у Пуха опилки в голове, и он может
сделать какую-нибудь глупость, а я его так люблю,
Сова. Понимаешь, Сова?
— Очень хорошо,— сказала Сова,— я отправляюсь.
Вернусь немедленно.— И она улетела. Вскоре она
вернулась.
— Пуха там нет,— сказала она.
— Нет?
— Он был там. Он сидел на ветке с девятью
горшками мёда. Но теперь его там нет.
— Пух, дорогой,— крикнул Кристофер Робин,— где
же ты?
— Вот где я,— ответил сзади ворчливый голосок.
— Пух!!
Они кинулись обниматься.
— Как ты сюда попал, Пух? — спросил Кристофер
Робин, когда он смог снова заговорить.
— На корабле! — сказал Пух гордо.— Я получил
очень важное Спаслание в бутылке, но так как мне
попала в глаза вода, я не мог его прочитать и
привёз его тебе на своём корабле.
С этими гордыми словами он передал Кристоферу
Робину послание.
— Это же от Пятачка! — закричал Кристофер
Робин, прочитав послание.
— А про Пуха там ничего нет? — спросил
медвежонок, заглядывая Кристоферу Робину через
плечо. Кристофер Робин прочёл послание вслух.
— Ах, так все эти “Пы” были Пятачки? А я думал,
это были Пухи.
— Надо его немедленно спасать! Я-то думал, что
он с тобой, Пух. Сова, ты можешь его спасти на
спине?
— Не думаю,— отвечала Сова после длительного
размышления.— Сомнительно, чтобы спинная
мускулатура была в состоянии...
— Тогда полети к нему сейчас же и скажи, что
спасение приближается, а мы с Пухом подумаем, как
его спасти, и придём, как только сможем. Ой, Сова,
только, ради бога, не разговаривай, лети скорее!
И, всё ещё повторяя про себя то, что она хотела,
но не успела высказать, Сова улетела.
— Ну вот, Пух,— сказал Кристофер Робин,— где
твой корабль?
— Надо сказать,— объяснил Пух Кристоферу по
дороге к берегу,— что это не совсем обыкновенный
корабль. Иногда это корабль, а иногда это вроде
несчастного случая. Смотря по тому...
— Смотря по чему?
— Ну, по тому — наверху я или внизу. На нём или
под ним.
— Ну, а где он?
— Вот, — сказал Пух гордо и указал на
“Плавучего Медведя”.
Да, это было совсем не то, что Кристофер Робин
ожидал увидеть.
И чем больше он глядел на “Плавучего Медведя”,
тем больше он думал о том, какой же храбрый и
умный медведь Винни-Пух, но чем больше Кристофер
Робин думал об этом, тем скромнее глядел Пух в
землю, стараясь сделать вид, что это не он.
— Но только он слишком маленький для нас обоих,
— сказал Кристофер Робин грустно.
— Для нас троих, считая Пятачка.
— Ну, значит, он ещё меньше. Винни-Пух, что же нам
делать?
И тут этот медвежонок, Винни-Пух, Д. П. (Друг
Пятачка), П. К. (Приятель Кролика), О. П.
(Открыватель Полюса), У. И. и Н. X. (Утешитель Иа-Иа и
Находитель Хвоста), — одним словом, наш Винни-Пух
сказал такую мудрую вещь, что Кристофер Робин
смог только вытаращить глаза и открыть рот, не
понимая — неужели это тот самый медведь с
опилками в голове, которого он так давно знает и
любит.
— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.
— ??
— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.
— ???
— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.
— !!!
Да, Кристофер Робин вдруг понял, что это
возможно. Он открыл свой зонтик и опустил его на
воду. Зонтик поплыл, но закачался. Пух влез в него.
И он было уже хотел сказать, что всё в порядке,
когда обнаружил, что не всё, и после
непродолжительного купания он вброд вернулся к
Кристоферу Робину. Потом они оба сели в зонтик, и
зонтик больше не качался.
— Мы назовём это судно “Мудрость Пуха”, —
сказал Кристофер Робин.
И “Мудрость Пуха” на всех парусах поплыла в
юго-восточном направлении, время от времени
плавно вращаясь.
Представьте себе, как обрадовался Пятачок,
когда, наконец, увидел Корабль! Потом долгие годы
он любил думать, что был в очень большой
опасности во время этого ужасного потопа, но
единственная опасность угрожала ему только в
последние полчаса его заключения, когда Сова
уселась на ветку и, чтобы его морально
поддержать, стала рассказывать ему длиннейшую
историю про свою Тётку, которая однажды по ошибке
снесла гусиное яйцо, и история эта тянулась и
тянулась (совсем как эта фраза), пока Пятачок
(который слушал Сову, высунувшись в окно), потеряв
надежду на спасение, начал засыпать и,
естественно, стал помаленьку вываливаться из
окна; но, по счастью, в тот момент, когда он
держался только одними копытцами задних ног,
Сова громко вскрикнула, изображая ужас своей
Тётки, и её крик, когда она (Тётка) обнаружила, что
яйцо было действительно гусиное, и Пятачок
проснулся и как раз успел юркнуть обратно в окно
и сказать: “Ах, как интересно! Да что вы
говорите!” — словом, вы можете представить себе
его радость, когда он увидел славный Корабль
“Мудрость Пуха” (Капитан — К. Робин, 1-й помощник
— В.-Пух), который плыл ему на выручку, а К. Робин и
В.-Пух, в свою оче...
Ну, эта история здесь, но сути дела, кончается, а
я так устал от этой последней фразы, что тоже не
прочь бы кончить, но никак нельзя не рассказать о
том, что было позже.
Потому что позже, когда всё высохло, и все
ручейки в Лесу стали опять маленькими и
хорошенькими, и вода в тихих, сонных лужицах
только грезила о великих делах, которые она
совершила, Кристофер Робин устроил
Торжественный Вечер в честь своего друга Винни
Пуха и в честь Славного Дела, которое он —
Винни-Пух — совершил.
Это был чудесный вечер! В Лесу был накрыт
длинный-предлинный стол, и на одном
Председательском месте — в конце стола — сидел
Кристофер Робин, а на другом Председательском
месте — в другом конце стола — сидел сам
Винни-Пух, а на остальных местах сидели Гости:
Пятачок, и Кролик, и Иа, и Кенга, и Ру, и Сова. А
кругом, в траве, расположились Родственники и
знакомые Кролика, всех сортов и размеров (начиная
с тех, на которых вы иногда нечаянно наступаете, и
кончая теми, которые иногда нечаянно залетают
вам в глаз), и терпеливо ждали, что кто-нибудь из
Гостей заговорит с ними, или что-нибудь уронит,
или хотя бы спросит у них, который час.
И, конечно, все-все-все славно угостились, а
потом Кристофер Робин произнёс Хвалебную речь в
честь того, кто совершил Славное Дело; и сказал,
что для него — для того, кто это Дело совершил,—
приготовлен Большой Подарок.
Но так как он не сказал, кто именно совершил
Славное Дело, считая, что все и так его знают, то
Иа-Иа вдруг по ошибке принял всё Торжество на
свой счёт, и ослик понял свою ошибку только тогда,
когда Подарок (большая, очень красивая коробка)
был вручён тому, кто действительно это дело
совершил, то есть Винни-Пуху.
Винни-Пух принял Подарок и сказал “спасибо”, и
все столпились вокруг него, крича наперебой:
“Открывай скорей!”, “Чего там есть?”, “А я знаю,
что там!” и так далее.
А когда Винни-Пух открыл коробку (поскорей, но
всё-таки не разрезав, а развязав ленточку — ведь
она всегда вдруг может понадобиться), все так и
ахнули, а сам Винни чуть не упал от радости.
Потому что это оказалась Специальная Коробка с
чудеснейшим набором карандашей!
Там были карандаши, помеченные “В” — в честь
Винни-Пуха, и карандаши, помеченные “НВ” — в
честь Неустрашимого Винни, и ещё карандаши,
помеченные “ВВ” — в честь... в честь
Выручательного Винни, потому что ведь это он
выручил Пятачка; и ещё там была Машинка для точки
карандашей, и Красная Резинка, которая очень
хорошо стирает всё, что вы написали неправильно,
и потом Линейка, и Синие Карандаши, и Красные
Карандаши, и даже Зелёные и Красно-Синие, совсем
как у взрослых.
И всё это было для Пуха.
И, по-моему, он всё это вполне заслужил.
А как вы считаете?
|