Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.
Пан и сказочник
Один богатый пан очень
любил сказки слушать. Бывало, кто ему что ни
наплетёт, он всё правдой считает.
Захотелось этому пану такую сказку
послушать, какой бы он не поверил. И объявил он
повсюду: “Если кто расскажет мне такую сказку,
чтобы я сказал: врёшь, дам тому тарелку золота”.
Нашёлся один такой сказочник. Звали
его Янка. Приходит он к пану:
— Ставь, пан, тарелку золота, буду
сказывать сказку.
Поставил пан на пол тарелку золота, а
сам уселся в кресле и закурил трубку с длинным
чубуком.
— Ну, рассказывай. Только смотри, как
бы вместо золота розог не получить.
Присел Янка на корточки перед тарелкой
и начал рассказывать:
— И чего, панок, на свете-то не бывает!
Вот какой случай со мной вышел однажды. Было это в
то время, когда мой отец ещё и на свет не родился.
Жил я с дедом. Делать дома нечего, вот дед и отдал
меня к одному хозяину пчёл пасти. А было у того
хозяина целых пятьдесят колод пчёл. Надо каждый
день поутру пересчитать их и на пастбище гнать. А
вечером пригнать, опять пересчитать, подоить да в
ульи загнать. И хозяин мне твердо сказал: “Ежели
ты хоть одну пчелу потеряешь, то не заплачу тебе
за целый год”. Вот какая была нелёгкая работа!
— Всё может быть,— соглашается пан.
Глянул Янка на тарелку золота и продолжает
рассказывать:
— Однажды пригнал я пчёл с пастбища,
пересчитал: нету одной пчелы... Батюшки-светы,
быть беде! Я бегом назад — пчелу искать. А уже
вечереть начало. Я туда, я сюда — нету пчелы.
Вдруг слышу — где-то пчела ревёт. Смотрю — за
рекой семь волков напали на мою пчелу. А она,
бедняжка, от них изо всех сил отбивается, не
сдаётся. Бросился я на помощь пчеле. Прибежал к
реке — нет переправы. Что делать? А тут вот-вот
волки пчелу разорвут. Я, долго не раздумывая,
схватил себя за чуб, раскачал — и гопля через
реку! Но до другого берега не долетел — упал
посреди реки и камнем пошёл ко дну. Опамятовался
кое-как и начал искать дорогу, чтобы наверх
выбраться. А тут, как назло, на дне реки кто-то
костёр развёл да такого дыму напустил, что прямо
глаза ест, даже рыба носом сопит и дороги из-за
дыма не видать. Иду это я ощупью, глядь — медведь
стоит. Хотел я схватить его за хвост, да он ко мне
головой повернулся. Я сунул ему руку в горло,
добрался до хвоста и за него ухватился. Испугался
медведь да как рванётся наверх — ну, и вытащил
меня. Сам бросился с перепугу в лес, а я на берегу
остался, да не на том, что надо. Тут схватил я себя
опять за чуб, раскачал ещё посильней, чем в первый
раз, и — прыг на другой берег!
— Мало ли чего на свете не бывает,—
говорит пан.— Может, и правда.
— Правда-то правда, пане, да, пожалуй, с
изъяном. Ну так вот. Перескочил я на другой берег,
да с разбегу так грохнулся оземь, что по самый
пояс увяз. Я и туда, и сюда — не выбраться. Без
лопаты, думаю, ничего не поделаешь. Побежал домой,
схватил лопату — и назад. Откопал себя и бегу на
помощь пчеле. Прибежал, отогнал волков, а пчела
уже и ноги протянула: задрали её волки, пока я
туда да сюда бегал. Что делать? Прикрыл я пчелу
веткой, чтоб волки не съели, а сам пошёл к хозяину.
“Беда”, — говорю. “А что за беда?” —
спрашивает хозяин. “Волки пчелу задрали”. Как
рассердился хозяин, как затопал на меня ногами:
“Теперь не дам тебе ни гроша!” Молчу я. Виноват.
Посердился хозяин и спрашивает: “А
волки ещё не съели пчелу?” — “Нет”.— “Ну, это
хорошо, что хоть пчела-то цела. Поедем заберём”.
Запрягли мы две пары волов, поехали. На
лугу сняли шкуру с пчелы, порубили мясо на куски и
привезли домой. Дома засолили — целых двенадцать
бочек вышло. Весь год ели мы то мясо с хозяином.
— Мало ли чего на свете не бывает! —
говорит пан.— Может, и правда.
— Ну, а как кончился год, хозяин
прогнал меня и не заплатил и ломаного гроша.
Только выпросил я у него кусок воску. Вылепил я из
того воску лошадёнку, сел на неё и поехал к деду,
ведь отца-то у меня ещё не было. Еду, еду — приехал
в лес. А тут и есть захотелось. Потянул носом —
чую, на ёлке жареным пахнет. Подъехал я к ёлке, а
там в дупле жареные дятлы пищат. Ну, голод не
тётка. Полез я в дупло за дятлами. Лезу рукой — не
влез, лезу ногой — не влез, лезу головой — не
влез, бросился всем туловищем — влез. Наелся там
дятлов сколько хотел — и назад. Лезу рукой — не
вылезу, лезу ногой — не вылезу, лезу головой — не
вылезу, всем туловищем понатужился — тоже не
вылез. Вспомнил я, что у хозяина за лавкой топор
лежал. Побежал, взял топор, прорубил в дупле дырку
побольше да и вылез.
— Мало ли чего на свете не бывает! —
говорит пан.— Может, и правда.
— Вылез я, сел на лошадку, заткнул
топорик за пояс и еду дальше. А топорик тяп да тяп,
тяп да тяп... Вдруг лошадка стала — и ни с места.
Оглянулся я — половины лошадки нету: обрубил её
топорик! Чтоб тебе пусто было! Вырезал я палку из
ракиты, сшил лошадку да и еду опять. А ракита
вдруг стала расти и расти — выросла до самого
неба. Ну, думаю, полезу на небо, погляжу, что там
делается.
Пан перестал пыхтеть трубкой:
— И что же ты там видел на небе?
— Чего я там только не видел, пане! Иду
я это по небу, а в одной хате святые вечеринку
справляют: пьют, гуляют, весёлые песни распевают.
Хотелось мне к ним зайти, да нет, думаю, с пьяными
лучше не связываться, а то ещё тумаков надают. Иду
дальше. В другой хате святой Микола храпит под
столом, словно пшеницу на базаре продал. Видно,
порядком хлебнул.
— Мало ли чего на свете не бывает!
Может, и правда,— говорит пан.
— И верно, что правда! Своими глазами
видал. Зашёл я к Миколе, думал — может, чем
поживлюсь. Да где там! Бутылки на столе пустые,
хлеба ни крошки. Покрутился я, вижу — валяется
возле хозяина золотая шапка. Возьму, думаю, хоть
Миколину шапку. Зайду где-либо по дороге в корчму,
меня за неё и накормят. Взял я шапку — и назад. А
тут Микола проснулся, начал шапку искать. А её
нету. Наделал он крику-шуму... Надо, думаю, домой
бежать, а то поймают — от беды не уйти. А тут никак
не найду того места, где ракита на лошадке растёт.
Я и туда, и сюда — нету ракиты. Вдруг вижу —
святые на току гречиху веют, мякина так по всему
небу и рассыпается. Давай я её ловить да верёвку
вить. Свил, привязал одним концом к небу и начал
на землю спускаться. Спустился к другому концу
верёвки, а земли всё не видать. Повис я меж землёю
и небом. Хорошо ещё, что со мной топорец-то был.
Возьму это я отрублю конец верёвки, снизу
подточаю и дальше спускаюсь.
— Мало ли чего на свете не бывает! —
говорит пан.— Может, и правда.
— Точал я этак, точал, да и не приметил,
как сквозь землю проскочил и в аду очутился. Иду
по аду, разглядываю, как там и что. Вдруг вижу: ваш
покойный батюшка — худой, босой, оборванный —
свиней пасёт.
Вытаращил пан глаза, трубка изо рта
выпала:
— Врёшь, хам! Не может этого быть, чтоб
отец мой да свиней пас!
А Янка хвать тарелку с золотом — и за
двери!
|