1. Иван Следопыт и золотой ноготь
Михаил Собашников, художник Ваня Собашников
ил-был некогда Иван Следопыт. Давно это было, но про его дела до сих пор в народе помнят и былины слагают, потому как очень много пользы он отечеству своему принес. Ежели история какая запутанная приключалась, или ситуация двусмысленная, репутации угрожающая, - к нему без промедления обращались. Любил он все проблемы и казусы через стеклышко свое увеличительное рассматривать, улики находить да анализировать, а уж потом только вердикты выносил. За это стеклышко нечисть лесная его стеклоглазым прозвала, а за его способность всякие дела сомнительные распутывать - уважала, да и побаивалась: уж больно справедлив он был и спуску никому не давал, даже мелиораторам царским, которые повадились леса вырубать, болота осушать да реки перекрывать. А царь-батюшка его за все это, в совокупности, любил и медалями награждал.
Десять лет прошло после войны с врагами иноземными. Привык народ к мирной жизни, стала процветать страна. Мужики пшеницу да рожь сеяли, бабы детей рожали, царь налоги снижал, даже нечисть в лесах угомонилась, - признала власть государственную и в протоколе Кукуевском расписалась, а царь за это обещал мелиораторов урезонить. И вот, вызывает к себе как-то Ивана Следопыта царь и сообщает, что стали басурмане аглицкие опять на границах активничать да лазутчиков в их отечество засылать – воду в реках мутить да колодцы травить.
- Не иначе, войной на нас опять идти собираются, - сказал так и отправил Ивана дальние рубежи осмотреть и шпионов повыловить.
Подпоясался Иван, взял свой мешок с инструментами и стеклом увеличительным, - чтобы следы и улики разглядывать, - и отправился в путь-дорогу. Половину пути не прошел - встретил обоз крестьянский. Бабы с детьми на телегах сидят: плачут, за животы держатся, - отведали, видать, водицы отравленной, - а мужики показания дали, что ничего не видывали, не слыхивали, и откуда беда пришла – знать не знают.
- Эх, не успел, - стал сокрушаться Иван Следопыт, а потом принялся у свидетелей подробности выспрашивать.
Тут-то одна баба с животом больным и вспомнила, что на днях слышала, как Соловей-разбойник тревожным свистом сигналы подавал, но когда это было, да и было ли вообще, с точностью не смогла сказать, а потом и вовсе горячая стала, глаза закатила и бормотать начала. Отпустил Иван потерпевших и свидетелей, а сам дальше пошел – Соловья-разбойника решил разыскать и допросить, чтобы составить полное представление о случившемся.
Идти долго пришлось, а когда стемнело, увидел Иван, что небо над рубежами дальними сполохами огненными окрашивается: видать, дело нешуточный оборот приняло, до открытых столкновений дошло уже. По Кукуевскому договору, Змей Горыныч и его сородичи обязались границу от иноземных басурман охранять, и теперь, стало быть, отплевывались огнем от неприятеля. Горячо им сейчас приходится, - думал Иван, пробираясь через дремучий лес. Наконец, дошел до места, а в темноте и понять ничего не может: лежит под дубом своим Соловей-разбойник, руки раскинул и кровью истекает из головы пробитой.
- Кто ж это так над тобой покуражился, Соловушка? – Иван рубаху с себя стянул, наклонился над потерпевшим и перевязал ему голову. – А может, сам с дерева свалился? – Вот только не верил Иван Следопыт в такие случайности. - Не иначе как устранил кто-то нужного мне свидетеля, - пробормотал он себе под нос.
А свидетель хрипит, бормочет что-то про золото, - горячий весь, и пена изо рта идет. Делать нечего: побежал Иван в ближайшую деревню за подмогой. Пришли мужики с телегою, погрузили на нее потерпевшего и увезли в клинику пиявки ставить, - чтобы те ему кровь дурную отсасывали. А тут и рассвело, да вот только мужики все следы уже затоптали, - пришлось Ивану на дерево лезть, чтобы улики обнаруживать. Достал стекло свое увеличительное, оглядел все вокруг, и видит, как блеснуло в траве что-то. Слез тогда с дуба, порылся в траве и обнаружил самородок золотой величиною с кулак. Подбросил его несколько раз на ладони, попробовал на зуб, да и сунул в мешок. А другого ничего не нашел.
Стал Иван размышлять. Версий у него было множество, да вот только неувязочка: дело-то, как ни посмотри, политическое ему поручено, а тут - чистой воды уголовщина. Не иначе, гастролеры заезжие тряхнули Соловья-разбойника, - только Иван выводы делать не спешил (не даром ведь прозвали его стеклоглазым), а решил порасспрашивать свидетелей. Баба-Яга жила поблизости, - вот к ней он прямиком и отправился.
ила старуха все в той же своей избушке, - как и сто, и двести лет назад, - вот только от дел в последнее время отошла. По соглашению Кукуевскому пенсию ей пожизненную царь-батюшка назначил, и с тех пор она только тем и занималась, что скандалила с царскими чиновниками да сутяжничала. Но делать нечего: постучался Иван к Бабе-Яге.
- А чего не сказываешь, чтобы задом к тебе повернулась, али передом? – ехидно спрашивает Баба-Яга, а сама в избу запускает и в глаза Ивану преданно заглядывает. – Уж не пенсию ли принес, мил человек?
- Ты со мной не шути, старая, - грозно сказал Иван Следопыт. – Знаешь, кто я таков. Дело у меня к тебе политическое.
- Ишь, строгий какой, - обиделась Баба-Яга и зубом принялась цыкать. – Повесткой, если что надо, вызывай. Я свои права, знаю, начальник. А то ходят тут, всякие, а потом посуда пропадает. – Бормочет себе под нос, а сама на стол накрывает.
- Ладно-ладно, - примирительно сказал Иван Следопыт и достал из мешка золотой самородок. – Посмотри-ка на эту вещицу. - У Бабы-Яги аж глаза загорелись при виде золота. Вцепилась Ивану в руку, еле вырвался. - Что скажешь? – спросил пытливо.
- Что тебе сказать, князь? – Баба-Яга уселась за стол и закинула ногу на ногу, а сама глаз от золота оторвать не может. – Знатная вещица, известная. «Золотой ноготь» энто. Слыхал о таком?
Иван Следопыт признался, что первый раз об этом слышит, и стал допытываться, но Баба-Яга молчит, словно язык проглотила. Пришлось на хитрость идти: рассказал ей о том, что с Соловьем-разбойником приключилось, а потом и спрашивает:
- Где вчера весь день была?
- Да ты в своем ли уме, князь? – вспыхнула Баба-Яга. – Ты мне еще мокруху пришей. Ничего не знаю… - Она повернулась к Ивану спиной. – А про железку энту так тебе скажу: копались у нас тут недавно ученые. Ковырнули скифский курган, а там золота энтаво – меряно - немеряно. Три дня телегами вывозили.
- Брешешь, старая, - усмехнулся Иван. – Почему я об этом ничего не слышал?
- Да где тебе… - презрительно фыркнула Баба-Яга. – Лет сто назад это было, али пятьсот, - уж точно и не помню. При царе Иоанне, кажись.
- Хм-м… - Иван Следопыт задумался. Повертел в руке самородок и сказал: - На шишку вроде похож. Почему же «Золотым ногтем» назвали?
- Да профэссор один ноготь сломал об энту железяку, - объяснила Баба-Яга. – Потому так и назвали.
- Значит, все-таки антиквариат, - грустно заключил Иван Следопыт, узнав про научные раскопки. – Чистой воды уголовщина, стало быть… Эх, не могу я ее никак с международной дипломатией связать. - И он цыкнул зубом от досады.
- А ты зубом-то тут не цыкай, - набросилась на Ивана Баба-Яга. – Ишь, выискался. Без тебя как-нибудь разберемся. Ты умом лучше своим пораскинь, недотепа. – Она наклонилась к Ивану через стол и заговорила тихо: - Подумай-ка сам, сколько веков золотишко это в казне хранилось… Соображаешь, князь?.. То-то. А в последнюю войну покойный царь – батюшка нынешнего – энтим золотишком с союзниками за еропланы расплатился. Три дня телегами вывозили. Сама видела. Да вот только союзнички-то ни шиша не получили… - Баба-Яга, при этих словах, радостно потерла руки и подмигнула Ивану.
- Как это?.. – еще больше удивился он.
- А вот так, - хихикнула старуха. – Ограбили обоз по дороге. И информацию засекретили, потому как кому ж скандала хочется? Было золото – и сплыло, а может, и не было вовсе... Только вот оно, – она кивнула на самородок, который Иван на ладони подбрасывал, - всплыло через десять лет. Вот и догадайся с одного раза, сколько у энтого золотишка хозяев, а сколько на него охотников. Кумекаешь, князь? – Иван молчал, задумавшись. – А ты говоришь, уголовщина, - ехидно передразнила его Баба-Яга. - Чистейшей воды дипломатия…
- Что же это получается… - пробормотал Иван. – Международный скандал? И кто за всем этим стоит? Цари иноземные, никак не меньше…
Баба-Яга согласно закивала головой, довольная тем, что оказалась в центре международного конфликта.
- Теперь уж я у батюшки-царя персональную пенсию потребую, - пригрозила она. – Это ж надо, так оскандалиться… Погоди-ка, мил человек, сейчас заявление напишу, распишешься в получении.
Иван Следопыт и сам уже понял, что история, в общем виде, приобрела совершенно скандальный характер. Стал он размышлять, как репутацию отечества сохранить, но тут вдруг показалось ему, что Баба-Яга что-то не договаривает. Решил он еще раз поднажать на свидетеля.
- Рассказывай, где вчера была, - потребовал он, и полез в мешок. – Протокол оформлять буду. И ноги свои покажи: сдается мне, видел я сегодня твои следы…
- Пиши-пиши, писака, - засмеялась Баба-Яга и показала Ивану кукиш, а потом задрала подол и продемонстрировала коленки. – Не на ту напал, начальник. Знаю я эти ваши штучки. Алиби у меня… - Помолчала немножко, посопела носом, потом осознала всю важность ситуации и сказала нехотя: - С лешим весь день бражку надысь пила.
- С которым лешим? – ухватился за ее слова Иван Следопыт.
- Да с новеньким, - призналась Баба-Яга. – Который на Кукушкином болоте живет.
- Как зовут-то его? – уточнил Иван.
– Кукушкиным и зовут, вроде. - Баба-Яга пожала плечами. - Фамилие у него, может быть, такое. Мне-то почем знать…
- И откуда же этот Кукушкин к нам пожаловал? – настырничал Иван.
- Да откуда я знаю? - огрызнулась Баба-Яга. – Мы тут, в лесу, паспортов друг у друга не спрашиваем. Свобода передвижения, знаешь ли… – Она опять цыкнула зубом, а потом принялась ковырять пальцем во рту. – Говорил, что беженец. Может, даже политический.
- Интере-е-есненько, - протянул Иван задумчиво. – А что, ежели этот Кукушкин – шпион басурманский, - предположил он и в упор посмотрел на Бабу-Ягу.
- Вот тебе на… - Та даже присвистнула. – Я, что ли, родину чуть не предала?..
- А вот это мы поглядим, - пригрозил Иван и стал дальше пытать свидетельницу: - Сказывай, непутевая, о чем он тебя расспрашивал, чем интересовался?
- О Соловье-разбойнике и спрашивал: где живет, чем занимается, давно ли от дел отошел… - Старуха вдруг замолчала. Поняла, что располагает важными сведениями, и решила поторговаться.
- А ты что? – нетерпеливо спросил Иван.
- А что я? – Баба-Яга нарочно тянула, цену себе набивала. – Дура я, что ли? Оне там дела райзбойские делать будут, а я в соучастники пойду?
- Ну, не тяни резину. – Иван не удержался и схватил старуху за руку. –Что ты ему сказала?
Та вскрикнула от боли, вырвала руку и принялась дуть на ладонь.
- Пытать меня вздумал, мучитель? Произвол полицейский чинишь?! – Старуха повернулась к Ивану спиной. - Ему ничего не сказала и тебе ничего не скажу.
- Тьфу, на тебя, - в сердцах воскликнул Иван Следопыт. – Несознательная ты. Не понимаешь, что ли, что репутация отечества под угрозой? Эх-х…
- Да где уж нам, - огрызнулась Баба-Яга. – Это только чтобы руки свидетелям выкручивать много сознательности нужно.
- Собирайся тогда, - Иван встал из-за стола и к двери направился, - очную ставку будем делать.
- Пошли-пошли, - охотно подхватила Баба-Яга, - я ему глаза-то повыцарапаю, шпиону басурманскому. – И выскочила вслед за Иваном из избы, побежала вперед. - Чего встал, сыщик? Пошли родину защищать…
А Иван застыл на месте и размышляет вслух:
- Да может, и не шпион он – Кукушкин этот?..
- Самый натуральный шпион, - стала убеждать его Баба-Яга. – И морда у него шпионская. Сейчас накостыляем ему – во всем признается. Будет знать, как женщин опаивать.
- А как он Соловья-разбойника изувечить мог, если целый день с тобой был?.. – Иван пребывал в нерешительности.
- С чего ты это взял, следователь недоделанный? – накинулась на него Баба-Яга. – Я ж сказала тебе: опоил он меня чем-то. А когда очнулась я, вечером уже, гляжу: нету его. Слышу только: Соловушка свистит, да тревожно так. Фьюююююю… - Она сложила губы трубочкой и попыталась изобразить свист Соловья-разбойника. - Потом пришел, шпион энтот недоделанный, и стал меня уговаривать, чтобы я, если что, показала на следствии, будто он весь день никуда не отлучался. Ишь, басурманин, - Баба-Яга погрозила кулаком в сторону Кукушкина болота, - хотел, чтобы я родину предала…
Вот теперь Ивану стало все понятно. Он решительно направился в сторону Кукушкина болота, а Баба-Яга засеменила рядом, то и дело забегала вперед и в глаза заглядывала.
– Вместе будем брать, Иванушка, - сказала. – Тебе медаль, мне пенсия персональная. Договорились?
- Договорились, - отмахнулся от нее Иван. – Пошли скорее.
- Смотри – не обмани, князь. – Она погрозила ему пальцем. – В лягушку превращу…
ришли они на Кукушкино болото, а шпиона вражеского и след простыл. Затянуло болото ряскою, - будто уже несколько дней никто в нем не купался.
- Сбежал, вражина, - запричитала Баба-Яга. – Как пить дать, сбежал. Что делать-то будем, князь?
Иван Следопыт и сам расстроился. Присел на пенек, достал увеличительное стеклышко и стал через него вокруг себя смотреть. Потом сказал задумчиво:
- Далеко не уйдет. Ему ведь золото нужно…
– Думаешь, поблизости где-то прячется? – догадалась Баба-Яга.
А Иван думал-думал, да потом вдруг засмеялся и стал себя по коленкам ладонями хлопать. Вся интрига международная стала ему вдруг понятна. Стал он рассказывать Бабе-Яге все, что ему было известно: и про вооруженный конфликт на границе, и про отравление колодцев, про страдающих животами баб и детишек невинных. А старуха только охала, да слушала его с открытым ртом.
- Все это - для отвода глаз, - заключил Иван. – Чтобы золото из страны под шумок вывезти.
- Вот ведь басурмане окаянные, - сказала, наконец, Баба-Яга. – А Соловушку-то почто изувечили?
- Вот этого я пока не знаю, - признался Иван Следопыт. – Про это, надеюсь, он нам сам расскажет… Если только оклемается, - добавил задумчиво. И тут же схватился за голову. – Что ж мы сидим-то?
- А что делать-то? – Баба-Яга вскочила на ноги. – Говори, что делать, князь, не тяни кота за хвост...
- Я думаю, - проговорил Иван медленно, - если шпион наш узнает, что Соловей-разбойник жив и готов показания против него дать, то придет его добить. Тут мы его и схватим…
- На живца ловить будем, - обрадовалась Баба-Яга и подобрала подол. - Побежали скорее басурманина имать.
- Рано еще, - возразил Иван. – Нужно, чтобы он узнал, что Соловей-разбойник в себя пришел и на него показать готов. Пробегись-ка по приятелям своим, да пошепчи им на ушко, - сказал Иван Следопыт. – Мне тебя учить, что ли?
- Ишь ты, - забрюзжала Баба-Яга. – Опять мне жизнью рисковать? Сам ведь говоришь, что рядом он где-то прячется.
- Не жизнью рисковать, а языком чесать, - строго сказал Иван. – Впрочем, приказывать тебе не имею права…
Но Баба-Яга о другом думала.
- Слышь, Иван, - сказала она дрогнувшим голосом. – А если он меня добить захочет? Я ведь тоже вроде как свидетель…
- Об этом я как-то не подумал, - признался Иван Следопыт, почесав затылок. Потом добавил: - Видать, нужна ты ему живая…
- Во-о-от, - протянула Баба-Яга, вскинув вверх скрюченный указательный палец. – Даже басурмане Бабу-Ягу ценят, а родное государство – ни-ни… Хоть бы пообещал мне что-нибудь, что ли?... – Она выжидательно уставилась на Ивана Следопыта.
- Да иди уж. – Иван с досадой поморщился. – Родина тебя не забудет.
- Ладно, - сказала Баба-Яга и перепрыгнула с кочки на кочку,. – Иди в деревню, встречай там своего шпиона. Загоню в капкан вражину.
Уж затемно добрался Иван Следопыт до деревни, да и затаился у избы больничной шпиона Кукушкина подкарауливать, а того все нет и нет, - светать уж начало. Подумывать уже стал Иван, что не справилась Баба-Яга с заданием, как вдруг услышал шаги крадущиеся: кто-то к избе направлялся. Выглянул Иван из засады своей и увидел фигуру сутулую, в тряпье с ног до головы закутанную, так что и лица не видать.
- Стой, кто идет! – вскрикнул Иван и выскочил из засады.
- Доктор я, - сказал незнакомец, пряча лицо. – Пиявки вот принес. – И он показал Ивану горшок с пиявками.
- Проходи, - сказал Иван и отступил в сторону.
Незнакомец прошмыгнул в избу, а Иван – следом. И как раз вовремя: тот уже горшок над головой Соловья-разбойника занес, чтобы пристукнуть окончательно.
- Попался, Кукушкин! – закричал Иван Следопыт и схватил его за руку.
Упал шпион на пол и стал корчиться да пощады просить, а Иван Следопыт связал ему руки и из избы выволок. Так эта история и закончилась. Отослал Иван шпиона в столицу, приложив к нему письмо сопроводительное, в котором все дело царю подробнейше изложил и о пенсии для Бабы-Яги походатайствовал, а сам на границу отправился – кровопролитие останавливать. Велел Змею Горынычу с братьями прекратить огонь и вышел с аглицким командующим переговоры вести. Тот, когда узнал, что их главного шпиона схватили, испугался, торговаться начал:
- Мы, - говорит, - войска отводим, а вы нам шпиона нашего отдаете.
Засмеялся Иван Следопыт в ответ на такую наглость:
- Не мы к вам с войной пришли. Не мы ваши колодцы травим, так, что бабы и дети невинные животами маются да глаза закатывают. Слушай ты, басурманин, наши условия.
И потребовал он компенсацию за нанесенный отечеству ущерб. Долго торговались, и сошлись таки на том, что басурмане две телеги золота и серебра через неделю привезут, а Иван шпиона ихнего доставит, - тогда и обмен совершат.
Поспешил Иван Следопыт в столицу, довольный собой, а там и узнал, что Кукушкин этот во время допроса ноготь свой откусил и издох в страшных корчах: яд у него там был. Опечалился царь, когда узнал, что сделка выгодная сорвалась, но Ивана Следопыта все равно орденом наградил, а Бабе-Яге пенсию повышенную назначил. А потом уже, когда про золото скифское речь зашла, велел Ивану Следопыту это золото отыскать и в казну вернуть. Но это уже другая сказка.