Как Вылка на море ездил
Ненецкая сказка
тоит стойбище Вылки на самой середине хребта. Оленей у него много, чум хороший. Хозяйкой в чуме старшая сестра. Она ему вместо матери, с малых лет растила. Если что посоветует — ладно выходит. Только Вылка не всегда её слушал.
Однажды вечером сидел Вылка у очага. Стало ему скучно, вот он и говорит:
— Надоело мне на одном месте сидеть. Реки текут с хребта в море. Поеду и я на море, промышлять морского зверя.
— Зачем тебе ехать на море? — отвечает сестра. — Зачем промышлять морского зверя? Оленье стадо у нас большое, мяса, жиру много.
— Жиру много, — говорит Вылка, — да мне не жир нужен, мне упряжь нужна. Моржовая упряжь, что ещё от деда осталась, вся износилась. Пора новую делать. Сестра его уговаривает:
— Разве непременно надо моржовую упряжь? Убей трёх оленей, нарежь ремней. Сошьёшь их втрое, будет упряжь крепче моржовой. Наденем её на оленей, поедем в соседнее стойбище, привезём тебе красивую жену.
Замолчали Вылка с сестрой. Спать легли.
До света ещё проснулся Вылка. Сестру не разбудил, без огня встал. Оделся и вышел из чума. Всех оленей согнал в кучу. Пять раз тынзей-аркан бросил, пять самых лучших быков поймал. Запряг их в нарту, передним молодого белого поставил. Потом в чум вошёл. Поел там или не поел — про это не знаем, а варёного мяса много на нарту положил.
Сестра проснулась, говорит Вылке:
— Ох, Вылка, неладное ты задумал. Ты морского промысла не знаешь, пропадёшь в море. Сам ты большой, как летний день, а мысли у тебя короткие, как зимний день. Не надо ехать!
Вылка отвечает:
— Нет, надо!
И поехал.
С правой стороны упряжки речка течёт, прямо в море бежит. Вылка вдоль речки оленей гонит.
У каменной осыпи речка медленней потекла. Вылка упряжку остановил. Достал из-за пазухи оловянную табакерку, на ладонь табак насыпает. Тут задний олень чихнул.
Вылка думает:
«К чему олень чихнул? Неужели в море пропаду, назад не вернусь?»
Однако поехал дальше. Долго ехал вдоль речки. Речка всё прямо бежала, у большой скалы круто повернула. Вылка остановился, опять табак нюхает. Передний белый олень обернулся и чихнул.
Вылка думает:
«И другой олень чихнул. Наверно, пропаду!»
А назад поворачивать не стал, дальше поехал. Много времени прошло, солнце уже над Большим Уралом поднялось.
Речка до моря почти добежала, широко разлилась. Тут Вылка снова остановился. Только вынул табакерку, высыпался из неё табак, полетел по ветру. Все пять оленей рога на спину положили, громко чихнули.
Вылка думает:
«Теперь все пятеро чихнули. Ну, значит, пропадать мне!»
Подумал так и погнал упряжку к морю.
У моря остановились олени, все вперёд посмотрели. Куда олени смотрят, туда и Вылка смотрит. Видит — вдоль берега горьководного моря идёт по льду белый медведь.
— Чего искал, то и нашёл, — говорит Вылка. — Вот и промысел!
Прямо с места пятерых быков на береговой лёд направил. Медведь стоит, ждёт, будто манит Вылку. Вот уже упряжка совсем близко. Тут медведь повернулся и кинулся бежать прочь от берега.
«Догоню его, — думает Вылка, — олени у меня быстрые!»
Медведь бежит во весь мах, комья мёрзлого снега из-под задних лап через голову летят. Олени за ним так бегут, что копытами льда не задевают.
Вот разошлись льды, зачернела трещина в шаг шириной. Остерегись, Вылка, весна на море пришла, льды ломает. А Вылка только на медведя смотрит, на трещину не смотрит.
Перескочил трещину медведь, и олени нарту через неё перенесли.
Бегут дальше. Опять перед ними трещина — в два шага шириной. И её перескочили. В третий раз разошлись льды — в три шага шириной трещина. Медведь присел, оттолкнулся лапами, перепрыгнул. Олени разогнались, как птицы перелетели.
Тут Вылка в медведя выстрелил. Медведь заревел, встал на дыбы и ударил лапой последнего в упряжке оленя. Олень упал мёртвый, и медведь упал мёртвый.
Стал Вылка свежевать медведя. Мясо бросил, пушистую шкуру на нарту положил, с собой взял. Потом повернул упряжку, назад поехал. Тихонько едет, песню про Вылку — меткого охотника поёт.
Доехал до того места, где трещина была, смотрит — одна вода плещется, морские валы гребнями загибаются. Берегового льда и глазом не видать — унесло Вылку на льдине в море.
— Сколько теперь ни кричи, сколько ни плачь,— сказал сам себе Вылка, — берег ко мне не подойдёт!
Стал Вылка на льдине жить. Три года волны льдину по морю носили. За три года Вылка трёх оленей съел, один белый бык у него остался.
Четвёртый год пошёл, надо последнего оленя забивать. Вылка думает:
«Всё равно мне пропадать, пусть хоть олень жив будет!»
Подвёл он оленя к краю льдины, столкнул его в воду и говорит:
— Плыви вперёд, может, до берега доберёшься.
Олень проплыл немного и оглянулся. Слёзы из глаз
у него потекли. На сто шагов отплыл, обратно повернул. Выскочил на лёд, к хозяину подошёл, в лицо лизнул.
Вылка догадался:
«Это он мне говорит: «Если умирать, лучше умирать вместе». А по мне лучше, чтоб хоть один жив остался».
И опять столкнул оленя в воду. Теперь олень на двести шагов отплыл, а всё-таки назад вернулся.
Два раза он Вылку в лицо лизнул, два раза рога себе на спину закидывал. Вылка опять догадался:
«Это он говорит:
«Садись, хозяин, ко мне на спину, поплывём вместе». Только не доплыть нам вдвоём!»
Погладил он белого оленя и снова в воду столкнул. Сам на льду остался.
На триста шагов отплыл олень, в последний раз на хозяина оглянулся. Махнул ему Вылка рукой, олень рогами качнул, дальше плывёт.
Смотрит Вылка — скрылся белый олень из глаз, за спиною волн и рогов уже не видно.
Много ли Вылка ещё на льдине прожил или мало — кто скажет? От голода весь высох. Одежда на нём изорвалась, пимы стоптались. Когда солнце выглянет — отогреется, когда мороз ударит, не знает — живой он или мёртвый. Обессилел вовсе, лежит, глаза закрыл.
Льдину ветры обломали, волны обкололи, совсем она маленькая стала. Вот-вот растает.
Как-то на рассвете что-то о льдину шаркнуло. Открыл Вылка глаза, видит — рядом качается лесина. Большое это, верно, было дерево, большой ветер с корнями его вывернул.
Вылка перебрался на лесину, забился меж корней. Всё понимать перестал, видит только, как солнце всходит, да вал бьёт, да пена плещет.
А лесину всё вперёд гонит и гонит. И приплыла она к береговому припаю, о край льда стукнулась. Гул кругом пошёл — Вылке послышалось:
— Живой ты, Вылка, или мёртвый? Земля идёт, подымайся!
Привстал Вылка, смотрит — вдали что-то чернеет. Земля или облако — не разглядеть.
Перебрался он кое-как с лесины на лёд, отдышался и двинулся к тому месту, что впереди чернеет. Если может, на ногах идёт, если не может, ползком ползёт, если из сил выбьется, на месте полежит. Наконец добрался до берега.
«Всё-таки кости мои, — думает, — попали на землю. Хоть помру не в воде!»
Огляделся — стоит перед ним большое дерево, под деревом — глубокая яма. Забрался Вылка в яму и заснул.
Проснулся он от стука. Дерево над ним трясётся, кто-то корни подрубает.
«Ещё свалится дерево, задавит меня», — подумал Вылка.
Вылезть из ямы силы нет, он и закричал: — Кто там балует? Вот я вам покажу!
А дерево рубили две сёстры-великанши, дочки Оленного хозяина.
Услыхала старшая, как Вылка кричит, и говорит сестре:
— Вроде мышь пискнула. Посмотри под корнями, сестрица.
Младшая заглянула в яму, увидела Вылку, испугалась.
— Пойдём отсюда, — говорит старшей сестре, — там кто-то сидит, ни зверь, ни человек.
— А помнишь, что нам отец наказывал: «Что ни увидите на морском берегу, смотрите хорошенько». Давай посмотрим хорошенько.
И заглянули обе в яму. Младшая говорит:
— Пожалуй, это человек. Не знаю, живой или мёртвый. На что он нам?
Старшая отвечает:
— Отец наказывал: «Что на морском берегу найдёте, там не оставляйте». Может, пригодится.
Сунула она руку в яму, вытащила Вылку. Пощупала — тёплый. Значит, живой. Посадила она его в рукавицу и говорит сестре:
— Надо его скорее в чум везти.
Дерева не дорубили, сели на пустые нарты, без дров в свой чум поехали.
Приехали, стали Вылку у огня греть. Оттаял Вылка, начал потихоньку руками и ногами шевелить.
Тут заскрипел снег под полозьями — это Оленный хозяин приехал. Выскочили из чума сёстры-великанши отца встречать.
— Что, дочки, — спрашивает Оленный хозяин,— привезли дров?
— Дров не привезли, а привезли маленького человечка,— отвечают сёстры.
Сами тем временем отцовых оленей распрягают. Ездовые олени у Оленного хозяина — как две большие горы.
Вошёл хозяин в чум, посмотрел, кто перед очагом лежит, сказал:
— Да ведь это Вылка! Он на средине хребта своих оленей пасёт. Что, Вылка, плохо тебе пришлось?
— Плохо, — отвечает Вылка, — уже и не думал, что до земли кости донесу.
— И не донёс бы, — говорит Оленный хозяин.— В море идти, море знать надо. Счастье твоё, что вовремя прибежал ко мне твой белый олень. Рассказал он мне, как вы вместе на льдине плавали, как ты его от смерти спас, себя не пожалел. За это спустил я на воду лесину, чтобы она тебя к берегу принесла. Поживи у меня, пока сил наберёшься.
Стал Вылка жить у Оленного хозяина, сил набираться. Сёстры-великанши сытно его кормят, тепло укрывают. Сперва Вылка всё у очага сидел, потом на коленках ползать начал, потом на ноги встал.
Встал на ноги и говорит Оленному хозяину:
— Дай мне двух оленей. Поеду в свой чум, что стоит на средине хребта.
— Погоди, Вылка, — отвечает Оленный хозяин. — В тундре гололедица ударила, много у ненцев оленей пало. Надо мне в тундру ехать, землю оттаивать, в каждое стадо оленят прибавить. А ты пока паси моих старых важенок и быков.
Запрягли сёстры в отцовскую нарту двух больших, как гора, оленей.
Оленный хозяин сел на нарту и свистнул. Из-за всех холмов и пригорков, как носы лодок из-за гребней волн, показались оленьи морды. Оленный хозяин погнал свою упряжку, маленькие оленята вслед побежали.
Вылка смотрит — бегут оленята, конца стаду не видно, весь день бегут. Только к вечеру последний, самый маленький, оленёнок мимо Вылки проскакал.
А старые олени все на месте остались. Принялся их Вылка пасти. Так их пас: запряжёт трёх быков в нарту, проедет немного, снег лопаточкой раскопает. Если место ягельное, туда всё стадо перегонит. Сыты олени у Вылки.
Много ли, мало ли времени прошло — вернулся Оленный хозяин. Три дня объезжал стадо. Потом сказал Вылке:
— Хорошо ты пас моих оленей. Теперь можешь домой ехать.
Тут сёстры-великанши стали Вылку в дорогу собирать. Положили на нарту мороженой оленины, тёплых одеял, одежду ему новую сшили. В упряжку поставили четырёх старых важенок.
На прощанье Оленный хозяин сказал Вылке:
— Эти важенки сами тебя до твоего чума довезут. Только ты, пока до места не доедешь, в сторону не сворачивай, в чужие чумы не заходи, с чужими людьми не разговаривай. Не то беда будет!
Свистнул Оленный хозяин. Старые важенки вперёд побежали, нарту потащили.
Едет Вылка, в свой чум торопится. На важенок посмотрит — они еле ногами переступают, на лес посмотрит — быстро деревья мимо бегут, позади остаются.
Долго ехал, не день и не два. Вот и лес кончился, тундра пошла. Один только снег кругом. Потом вдали стойбище показалось. Много чумов на снегу чернеет.
«Дай, — думает Вылка, — заеду в стойбище, с людьми поговорю. Новости, какие есть, узнаю».
Про наказ Оленного хозяина и не вспомнил. Начал свою упряжку поворачивать. Важенки рогами мотают, не идут к чужому стойбищу.
— Не хотите идти, — сказал Вылка, — тут меня подождите!
Слез он с нарты, побежал к чумам. Навстречу ему жители стойбища выскочили. Поглядел Вылка: люди не люди, а всё-таки люди. У каждого по одному глазу, по одной руке, по одной ноге. Окружили его одноглазые, однорукие, одноногие, повели в самый большой чум. Усадили Вылку у огня на шкуры, угощать начали.
Вылка не столько ест, сколько на хозяев смотрит, удивляется. И хозяева на Вылку смотрят, тоже удивляются.
Самый старший в стойбище говорит:
— Зачем человеку два глаза, две руки, две ноги? Из этого нашего гостя два хороших человека получится. Давайте его пополам разрубим.
У Вылки кусок поперёк горла стал. Тут только он вспомнил, как Оленный хозяин не велел ему в чужие чумы заходить. Беда будет, говорил Оленный хозяин, вот она беда и есть.
Однако Вылка думает:
«На море не пропал, может, и здесь не пропаду!»
Сам одноруким говорит:
— Это хорошо, что два человека из одного меня получится. Вдвоём и жить веселее. Обе половинки роднее братьев родных будут. Вот поем, выйдем из чума, там меня и рубите.
Поел Вылка, потом вышли все из чума. Хозяева выбрали место, где снег поплотнее убит, посадили тут Вылку, сами стали топоры точить. Наточили, смотрят, а Вылки нет.
— Где ты, Вылка? — кричат.
Вылка отвечает:
— Здесь я.
Глядят опять одноглазые, Вылку не видят. А это Вылка обошёл хозяев с той стороны, где у них глаза нет.
Тут старший в стойбище догадался, быстро повернулся, Вылку увидел. Подскочил к нему, хотел схватить, а Вылка забежал с той стороны, где у старшего в стойбище руки нет. Пока старший поворачивался, Вылка совсем из стойбища убежал. Одноногие гонятся за ним, скачут на одной ноге. У Вылки две ноги — он быстрее бежит. Добежал до своей нарты, вскочил на неё. Важенки сами с места сорвались. Только пурга за ними завилась.
Опять едет Вылка по тундре. Чтобы не было скучно, песни поёт.
Не день и не два едет Вылка. Все песни перепел, а тундре конца нет. Вдруг показалось в стороне стойбище, много чумов на снегу чернеет.
Захотелось Вылке с людьми поговорить. Про наказ Оленного хозяина он опять позабыл. Стал важенок к стойбищу поворачивать, важенки рогами мотают, не идут. Вылка слез с нарты, к стойбищу побежал.
Издали ещё видит — люди в снегу роются. Из-под снега что-то выкапывают, в рот кладут. Заметили Вылку, окружили его, повели в самый большой чум. Чум не шкурами крыт, а мохом. И в чуме шкур нет, только кучи мха лежат. Удивился Вылка, однако ничего не сказал.
Усадили Вылку, стали его угощать. Красивая долговолосая девушка принесла четыре больших чашки. В одной чашке свежий мох, в другой — сушёный, в третьей — мочёный, в четвёртой — варёный.
Что Вылке делать? И есть нельзя, и не есть нельзя. Попробовал он, закашлялся и отодвинул чашку.
Старший в стойбище спрашивает:
— Ты почему не ешь?
Вылка отвечает:
— Разве я олень, чтобы мох есть.
Тут старший вскочил и закричал:
— Он, верно, из оленных людей! Их олени нашу еду вытаптывают. Давайте убьём его!
Набросились на Вылку, связали его по рукам и ногам и выволокли из чума на снег.
Лежит Вылка связанный на снегу, Оленного хозяина и его слова вспоминает.
«Не сворачивал бы к чужому стойбищу, не было бы беды! А пришла беда, надо её обмануть!»
Подумал так и сказал хозяевам стойбища:
— Я вашего угощения не ел, я не олень. И вы не олени, вы тоже его не ели. Не поверю я, что бывают мох едящие люди. Вот съешьте всё, что для меня наготовили, покажите мне пустые миски, тогда и убивайте.
Жители стойбища побежали в чум мох есть. А Вылке только того и надо. Принялся он по снегу кататься, зубами путы перегрызать. Крепкие зубы у Вылки, путы ещё крепче.
Вдруг из-за чума вышла девушка. В руках у неё большой нож.
«Ну, — думает Вылка, — тут мне и конец!»
А девушка не со злом пришла: путы у него на руках и ногах перерезала.
Вскочил Вылка, поглядел на девушку. Красивая она, долговолосая, та самая, что его угощала. Говорит ему девушка:
— Беги скорее, а то наши тебя убьют!
Вылка отвечает:
— Куда я от такой красивой, доброй девушки побегу?
— Ну, не хочешь один бежать, бежим вместе. И мне здесь оставаться нельзя, убьют меня за то, что я тебе путы перерезала.
Взял её Вылка за руку, побежали они.
Тут из чума мох едящие люди с пустыми чашками в руках выскочили. Закричали, побежали вдогонку. Еле успели Вылка и девушка на нарту сесть.
Сразу рванулись важенки, быстро нарту по снегу понесли.
Не день и не два ехал ещё Вылка. Теперь он по сторонам не глядел. Глядел только на красивую долговолосую девушку.
Вон вдалеке Уральский хребет показался. Там чум Вылки стоит, олени его ходят.
Ещё быстрее понеслись важенки, скоро у чума остановились. Только Вылка слез с нарты, подбежал к нему старый белый олень. Вылку в лицо лизнул.
Тут и сестра Вылки из чума вышла. Вылку спрашивает:
— Это кто с тобой?
Вылка отвечает:
— Это я себе жену привёз. Теперь втроём жить будем.
— Что жену привез — хорошо, давно бы так, — сказала сестра.
Потом засмеялась и спрашивает:
— А упряжь моржовую с моря привёз? Старая, и правда, совсем износилась.
Вылка отвечает:
— Нет, не привёз. Убьём трёх оленей, нарежем ремней, сошьём их втрое, крепче моржовой упряжь будет.