Мумия
Полина Волошун
саркофаге лежать было неудобно, кости ныли, темно, душно, да и не повернешься как хотелось бы, в плечи упирались стенки, сверху нависала крышка. Но он ровно лежал, и уже довольно давно, ни больше ни меньше – ровно десять тысяч лет. Правда праздновать юбилей было незачем, негде и не с кем. Кроме разве что знакомого жука скарабея, частенько навещающего его в одиночестве, развлекая ползаньем в бинтах. Старого друга не смущал ни саркофаг, ни обещанное страшное проклятие, ни сама мумия, он вообще был не привередливым, добрым и отзывчивым парнем. Вместе они болтали годы напролет, но так и не могли понять, почему для него, самого молодого и невинного фараона врата в потусторонний мир были закрыты. Процессия прошла как надо, дары оставлены самые богатые, процесс мумифицирования совершили лучшие жрицы, но… Вот уже пошло одиннадцатое тысячелетие, как он томится в душном саркофаге.
Вот так он и лежал, редко выбираясь наружу, прислушиваясь к шелесту проникающего песка и ворчанию старого друга, пока однажды к привычной тишине не примешался странный, не слышанный доселе шелест. Сначала он подумал, что показалось. Скарабей привычно тер лапки и тоже ничего не слышал. Но звук стал отчетливей, более решительней, он перешел в настойчивый скрежет и уже не вызывал никаких сомнений. Кто это мог быть?
Ему было запрещено показываться людям, это было одно из самых строгих правил, лишающих загробной счастливой жизни и обрекающих к вечному скитанию на земле. Поэтому он приподнял тяжелую крышку саркофага, и заглянул в образовавшуюся щель.
Старая, плотно запечатанная дверь в гробницу дрогнула, сбросив с себя песок, и нехотя отползла в сторону. Внутрь полился свет, и мумии пришлось отвернуться. Скарабей испуганно вывалился из саркофага и повис на размотавшемся бинте.
О, чудо, это были люди! Два человека, странно одетые (а чего ты хотел за десять тысяч лет?) ввалились внутрь, размахивая факелами. Он очень обрадовался, это был настоящий подарок на юбилей! Но гости даже не обратили на него внимания. С радостными криками они бросились к углу склепа, где были сложены припорошенные песком драгоценные сосуды. Золотая, серебряная и бронзовая посуда за все эти годы даже не потускнела, продолжала оставаться необыкновенно красивой. Там же лежали поясные пряжки и броши с плащей, усыпанные драгоценными каменьями и лазурью – все что осталось от самих одежд, давно превратившихся в кучку праха.
Он был разочарован. Грабители. Обычные искатели приключений, наконец добрались и до его могилы. Что делать с ними? Оставить здесь? Но зачем? Пускай убираются подобру-поздорову, пока скрытый механизм двери не решил их участь. Только им надо поторапливаться, еще пару минут и створка захлопнется.
Ему даже не пришлось рисковать и выбираться наружу. Он всего лишь с громким скрежетом стал двигать крышку саркофага. Старый приятель скарабей валялся на спине от хохота и болтал лапками. Он тоже едва сдерживался.
Послышались вскрики и возня. Воры вмиг забыли о сокровищах. Кто-то уронил факел. Давайте скорее, или… Но они выскочили из гробницы, оглашая всю пирамиду оголтелыми воплями. Дверь за ними громко захлопнулась. Вот и все. Надеюсь вас больше не увидеть. Склеп снова погрузился в песочную тишину. Он вернул крышку на место и расслабился.
Сколько времени прошло, им было не известно. Они со скарабеем еще не раз вспоминали непутевых воришек и смеялись. Старый жук в лицах изображал их испуганные физиономии, и в очередной раз слушая его рассказ, фараон снова услышал уже знакомый звук. Неужели опять?!
Они притаились. Дверь медленно отъехала от пазух и в образовавшуюся щель проникли световые лучи. Никаких факелов и открытого огня, это были странного вида трубки с бьющим тонким лучом.
Они со скарабеем внимательно наблюдали из-под крышки за незваными гостями. На этот раз все было иначе. Пришельцы издали восторженные возгласы и стали громко шептаться. Их лучи оставляли на стенах круглые светящиеся следы, вырывая из темноты элементы рисунка и надписей. С неподдельным интересом они касались выбитых на камне узоров, читая вслух о замечательном молодом правителе, так рано ушедшем из жизни, но оставившем след в памяти и сердцах людей как яркая звезда, пронесшаяся по небосклону. Он невольно заслушался. Гости нравились ему все больше и больше.
Но вдруг их прервали. Раздался грохот захлопнувшейся двери и все испуганно замерли. Световые лучи метнулись к каменной плите, вставшей по велению мудрого механизма на место. Ловушка захлопнулась, он о ней совершенно забыл! Теперь им ни за что не выбраться, и эта мысль радостной дрожью пробежала по его костям.
Старый друг скарабей заметался, путаясь в его повязках, но он не обращал на него внимания. Он наблюдал за гостями, предвкушая не одно столетие, проведенное в умных беседах с этими людьми. Он чувствовал, что может узнать от них много интересного! Ему едва исполнилось семнадцать, когда внезапная смерть лишила его земных радостей. А ему было так любопытно жить!
Постепенно люди утихомирились, смирившись со своим положением. Но все еще во взглядах, бросаемых на его саркофаг, сквозила тревога.
Скарабей, видя что его доводы бесполезны, обиженно залез в угол саркофага и прикинулся мертвым, втянув лапки.
Так и сидели они, живые и мертвый, отсчитывая часы до скорой смерти. Они разговаривали, но он не мог понять слова. Хотя временами проскакивали знакомые названия городов и имена, согревая ему душу. Он ждал. Ждал с большим нетерпением, когда они умрут и останутся с ним навсегда. Жадно ловил их затухающее дыхание и всматривался в лица. Но непонятное чувство беспокойства мешало ему. Что-то долбилось в сознание, не позволяя от себя отмахнуться. Он уже понял, что это ученые мужи, что они изучают его захоронение, что они хотят рассказать о нем миру…
Стоп! Может в этом и есть главная причина того, что он уже десять тысяч лет остается в могиле? Может, именно забвение в народе явилось препятствием обретения вечного покоя? Ведь кто знает, что могло произойти после его похорон. Да что угодно!
Он беспокойно пошевелился. Ну и пусть! Пусть так, зато с ним останутся эти интересные люди и скрасят его заточение. Пусть знают, что слухи о проклятии фараона не выдумки, а суровая действительность. Пусть…
Он вдруг понял, что за чувство его беспокоило. Это была жалость. Жалость к мудрецам, попавшим в неприятности из-за поиска истины. Он ведь тоже когда-то хотел все знать. И тоже хотел жить. И вот теперь странным образом в его руках трепетали жизни этих людей, как он должен поступить?
Ключ к механизму двери знал только он, но чтобы привести его в действие, нужно было выбраться из саркофага, а значит потерять последнюю надежду на загробное утешение, самое заветное его желание на протяжении многих лет…
Люди дрогнули, когда услышали скрежет. Звук трущегося камня привел их в недоумение. Но когда они увидели как тяжелая крышка надгробия поползла в сторону, вскочили, в немом крике раскрывая рты.
Он вылез молча, путаясь в разболтавшихся повязках, дрожа с непривычки на тонких ногах, дошел до двери и надавил на скрытую педаль. Дверь нехотя отъехала. Пошатываясь, он вернулся обратно, стараясь не глядеть на онемевших людей, и с грохотом вернул покрытие саркофага обратно. Лишь через несколько минут до него донесся шум голосов и топот людей, покидающих склеп. Дверь обиженно закрылась и снова стало тихо.
Он молчал. Лежал, стараясь ни о чем не думать. Друг скарабей вернулся к нему и потерся о висок, примиряясь. Он лежал и ощущал, как приятная легкость охватывает его скрипучее тело. На душе было спокойно и ни единой извилины сомнений не шевельнулось внутри. Он все сделал правильно, и утешение осветило старый родной саркофаг. Он наслаждался покоем и даже не заметил, как свет становился ярче и ярче, пробиваясь сквозь крышку и узкие щели, сочась сквозь каменные стены, падая на примятые бинты. Когда он заметил и дрогнул, все вокруг было залито белым свечением. Границы престали существовать и склеп словно отодвинулся назад, выставляя его навстречу с источником света.
Это был он. Он! Скарабей тоже выглянул и радостно зажмурился. Наконец они обрели его!
Лучи были теплыми и очень приятными. Фараон зажмурился. Сияние омывало его, слизывая погребальные повязки виток за витком, окутало все тело… И он вышел из него человеком, вынырнул словно из благоухающих вод. Тем самым семнадцатилетним юношей, некогда замертво упавшим за праздничным столом. Впереди открылась широкая светящая дорога, но он тревожно обернулся, собираясь шагнуть назад. И тут увидел его, он как всегда был рядом, сидел на плече и довольно потирал лапками, старый друг скарабей. И тебе пора, подумал фараон, и шагнул в долгожданный покой.