Сергевань-охотник

Саамская сказка

ошёл на охоту Сергевань — сын Сергея, внук Андрея, правнук Матвея, праправнук Эвана, прапраправнук Пеура. Идёт по старым отцовским, дедовским, прадедовским, прапрадедовским тропам. Идёт день, другой, третий. Всю еду, что с собой из дому взял, приел — ни одного зверя не убил.

Рассердился Сергевань:

«От деда слышал, от отца слышал — в этих местах диких оленей много, только бы стрел хватило! А теперь одни тропы истоптанные остались...»

Тут Сергевань увидел ещё тропу. Давно, верно, по ней никто не ходил, вся травой заросла. Сергевань на эту тропу свернул.

Шёл, шёл и подошёл к избушке, поросшей мохом. У избушки на камне сидит старуха. Старая-престарая старуха. Увидала охотника и говорит:

— Вот и привела тебя тропа ко мне, Сергевань!

Сергевань удивился.

— Здравствуй, бабушка, — сказал, — никогда я тебя не видел, не знаю, кто ты такая.

— Ты не знаешь, — отвечает старуха, — я знаю. Я твоего прапрапрадеда прапрапраневеста.

Видит Сергевань — старушка совсем худая, одна кожа да кости. Может, давно ничего не ела, голодная. Порылся в кисе, на самом дне нащупал сухую корку, дал старушке.

Старуха взяла корку, принялась сосать. Корка-то сухая, а зубов нету.

Сергевань спрашивает:

— Ты, верно, в молодости красивой была?

— Красивой не красивой, а молодой всё-таки была.

— Почему же ты замуж не вышла за моего прапрапрадедушку?

— А вот потому и не вышла: я говорю — холодно, он говорит — жарко, я ему — снег, он мне — дождь, я скажу — направо, он идёт налево. Эх, Пеур, Пеур, как бы мы с тобой хорошо жили, если бы ты хоть раз мне уступил!

Сказала так старушка и заплакала. До того горько и жалобно заплакала, что Сергевань не выдержал и тоже заплакал.

Тогда старуха засмеялась и говорит:

— А ты чего плачешь над тем, что целый век назад случилось? Смотри — услышат вороны, разнесут по всей тундре, будут над тобой смеяться все, у кого рот есть.

Так поговорили, посмеялись-поплакали, поплакали- посмеялись и легли спать.

Встали утром, Сергевань говорит:

— Надо на охоту идти, а зверя в тундре нет. Перевелись в тундре олени.

Старуха говорит:

— Есть звери. Не перевелись в тундре олени.

— Как же есть! —  рассердился Сергевань. — Я три дня шёл, по сторонам смотрел — ни одного не убил.

— Не так шёл, не туда смотрел, — стоит на своём старуха. — Вот твой прапрапрадед, мой прапрапражених, оленей песней подманивал, а когда к зверю крался, заходил с наветренной стороны, чтобы ветер в спину дул. Вот у твоего прапрапрадеда...

Не стал Сергевань дослушивать, схватил лук и стрелы и выбежал из избушки.

Полдня ходил Сергевань по тропам и без троп. Всё песни пел — оленей подманивал. Наконец устал петь, замолчал. Тут и увидел оленя. Зашёл с наветренной стороны, только начал подкрадываться, олень махнул хвостом и ускакал.

Очень сердитый вернулся Сергевань к старушке.

— Всё ты мне не так рассказывала! — кричит.

А старушка смеётся.

— Ты, прапраправнук, совсем такой, как твой прапрапрадед, мой прапрапражених. Я одну сказку сказываю, он другую к концу ведёт. Не дослушал ты, Сергевань, с утра, послушай вечером. А я с того слова начну, с которого ты из избушки убежал: вот у твоего прапрапрадеда... потому и добычи не бывало. Песней зверя не приманишь — только отпугнёшь. Ветер со спины человеческий запах зверю несёт. Зверя надо скрадывать тихо, а ветер пусть тебе в лицо дует, твой запах подальше от зверя отгоняет.

Засмеялся Сергевань от радости.

— Ну, — говорит, — сейчас опять на охоту пойду. По-твоему буду делать.

— Эх, Сергевань, Сергевань, прапраправнук своего прапрапрадеда! Куда ты на ночь глядя собираешься? С вечера спать ложатся, на охоту утром идут.

В этот раз послушался Сергевань. Лёг спать, чуть свет на охоту отправился.

Идёт тихо, не идёт—крадётся. Увидал вдали оленя, песца увидел. Зашёл с подветренной стороны — так, чтобы ветер в лицо дул. Подобрался поближе, не торопясь натянул тетиву, стрелу выпустил.

К вечеру пришёл с богатой добычей. Поели они со старушкой мозг из оленьих костей. Сергевань говорит:

— Эй, прапрапраневеста моего прапрапрадеда, нету у меня ни матери, ни бабушки, иди ко мне жить, будешь мне вместо матери, вместо бабушки.

Покачала старушка головой.

— Нет, Сергевань, целый век я тут прожила, здесь деревья на моих глазах выросли, камни мохом покрылись. Сам знаешь — каждую птицу в своё гнездо тянет, каждый зверь в свою нору бежит. Никуда я отсюда не пойду.

— Что ж, — говорит Сергевань, — можно и по-другому. Ты ко мне не идёшь, я к тебе приду. Возьми меня в прапраправнуки.

Так и зажили они вместе — старый ум, молодая сила. Песни в лад пели.