Шишка на лбу

Эвенкская сказка

а берегу моря в двух землянках соседи живут.

В одной — старик и старуха. Не богатые и не бедные. Всё-таки олени у них были. Да и старик ещё крепкий, если бы хотел, охотиться мог.

А в другой землянке жила бедная вдова по имени Ченгэ с тремя детьми. Дети маленькие, ещё не помощники, а есть просят. Вот и приходилось Ченгэ и женскую, и мужскую работу делать. Рыбу она ловила, охотилась. От мужа у неё ружьё осталось. Как-то справлялась Ченгэ.

Одно плохо — обижал её частенько старик. Известно, добрые соседи — радость, а злые — лучше бы их и совсем не было!

Однажды встала утром Ченгэ, детям сказала:

— Ночью буря была на море, пойду посмотрю, не набросало ли волнами рыбы на берег.

Пошла с мешком. Вот удача! Будто нарочно постарались волны, много выбросили рыбы. Только нагибайся, спины не жалей, подбирай. Полный мешок рыбы собрала Ченгэ. Взвалила на плечи, отправилась к дому. Мешок к вешалу для сушки юколы подвесила, в землянку вошла.

— Ну, дети, будет у нас много еды. К ручью за водой бегите!

Два брата с сестрёнкой побежали за водой. Тропинка к ручью мимо землянки стариков вилась. Выглянул старик, подумал:

«Ченгэ понапрасну детей за водой не пошлёт. Что-то варить собралась!»

Прокрался поближе, увидел мешок с рыбой. Живо рыбу в свой мешок переложил, в мешок Ченгэ палок набросал.

Очаг в землянке Ченгэ пылает, дети с весёлым криком воду принесли.

— Вот и хорошо, детки! — мать сказала. — Теперь тащите мешок с рыбой.

Старший мальчик дотянулся до вешал, снял мешок. Несёт в землянку. Тут и старик явился, сказал женщине:

— Ты почему меня не позвала? Разве не знаешь нимат — наш древний обычай? Видно, муж тебя плохо научил! Если охотник вернулся с добычей, не его эта добыча — всего рода. И не охотник делит её, а другой человек, чтобы всем поровну досталось!

— Что ж, — ответила Ченгэ, — дели мою рыбу.

Старик развязал мешок, закричал на женщину:

— Смеяться надо мной вздумала! Палок на морском берегу много, зачем мне палки?!

Подбежала Ченгэ, глазам своим не верит. Рыбу она на морском берегу собирала! В крупной чешуе была рыба! Жабры она раздувала, плавниками водила! А теперь в мешке и вправду одни палки лежат.

Испугалась женщина, заплакала.

«Верно, — думает, — это мне наказание за то, что я про древний обычай забыла! Не будет больше такого».

Тот день Ченгэ с детьми голодные просидели.

Назавтра опять женщина на морской берег отправилась. Только кучи водорослей среди камней чернеют. Ченгэ всё идёт и идёт, далеко ушла. Вдруг видит — лежит нерпа. В боку у неё рана, верно, какой-то охотник загарпунил, да ушёл от него раненый зверь. А Ченгэ достался. Она ремённую петлю на хвост нерпе накинула и потащила добычу к стойбищу.

Совсем близко ей до землянки оставалось. Выбежал ей навстречу сосед.

— Ох и большая нерпа! Хороший ты добытчик, хоть и женщина. Верно, устала зверя издали тащить. Иди отдохни. А я пока нерпу освежую, мясо разделю.

Пошла Ченгэ в землянку, голодных детей порадовать. Спустя немного времени старик явился, окровавленную руку на весу держит.

— Вот, — говорит, — беда вышла. Поранился я ножом, придётся тебе самой с нерпы шкуру снимать и мясо делить. А я к себе пойду.

Стала Ченгэ нерпу свежевать. Только надрезала шкуру, посыпались из нерпичьего брюха камни. Целая куча камней высыпалась, пустая шкура на земле лежит.

Ещё больше, чем вчера, испугалась женщина. Как же это нерпа, камнями набитая, к берегу подплыла? В море бы она утонула. Что-то тут не так!

Принесла Ченгэ домой пустую шкуру. Старшего сына к старику посылает:

— Иди, сынок, к соседу, скажи — неудачливые мы. Скажи — в этой нерпе камни вместо мяса оказались.

Побежал мальчик, и сестрёнка за ним увязалась. Скоро вернулись. Мальчик говорит:

— Сосед меня в землянку не пустил, сказал: иди, иди, не хочет твоя мать соблюдать обычай. А я в щёлку двери увидел — у них в котле нерпичье мясо кипит.

— А на вешалах рыба вялится! — девочка сказала.

Тут поняла бедная женщина, как обманул её старик. Пошла она с детьми в тундру, ягод собрали, грибов. Поели немного.

Так вполсыта день за днём живут, до вечера время дотягивают. Старик к ним не заходит, старуха встретит — отворачивается.

Однажды отправилась Ченгэ с ружьём мужа далеко за сопки. Дикого оленя след увидела, пошла по следу. Убила оленя. Свежует, радуется — жирный этот олень, много дней все будут сыты!

Освежевала. Четыре куска мяса отрезала, в мешок положила. А всю тушу закидала валежником, сверху привалила приметный камень.

Поздно вечером вернулась Ченгэ домой. Сварила оленье мясо, накормила детей. Давно дети не ели так сытно.

Мать им сказала:

— Теперь ложитесь спать. Утром рано будем перекочёвывать. За сопками будем жить. Там места хорошие.

Когда дети легли, Ченгэ стала кормить всё, что было в доме. Жиром мажет, приговаривает:

— Никому ничего про нас не рассказывайте! Что мы ели, то и вы ели — никому другому до этого дела нет. Куда мы пойдём, вы не знаете. А если знаете, то молчите!

Ещё солнце не поднялось, а Ченгэ с детьми уже на ногах. Собирает скарб, спешит. Тут попалось ей полено под ноги, она его второпях отшвырнула подальше.

Наконец двинулись в путь. Землянку старика и старухи стороной обошли. К тому месту Ченгэ откочевала, где оленя спрятала.

Там землянку вырыла. Мальчики и девочка, чем могли, помогали. Зажили они хорошо. Старший сын уже на охоту с матерью ходит.

А старик и старуха все припасы съели — и рыбу и нерпичье мясо. Промышлять старику не хочется, своего оленя забить жалко. Пошёл он к Ченгэ. Смотрит — пуста землянка, огонь в очаге, видно, давно не разжигали. Значит, откочевала, — понял старик. Вот бы узнать, куда? Стал у землянки спрашивать:

— Дом Ченгэ, где твоя хозяйка?

— Не скажу, — отвечает землянка. — Ченгэ меня досыта накормила.

Повернулся к спальному пологу, у него спросил:

— Полог, полог, куда дети ушли? Куда увела их мать?

Зашелестели шкуры полога:

— Спрашивай, не спрашивай, ответа не получишь. Не с добром ты к Ченгэ пришёл. Уходи от нас!

К очагу подошёл старик:

— Очаг, очажок, не знаешь ли, где твоя хозяйка?

Очаг отвечает:

— Знать, знаю, а тебе не скажу! Из-за тебя сколько раз я нетопленным оставался.

Вдруг стук раздался. Это полено подскочило к старику, заговорило скрипучим голосом:

— Зато я скажу! Ченгэ за сопками жирного оленя убила, на очаге сварила мясо, потом накормила всех. А мне от неё одни пинки достались.

Обрадовался старик, побежал из землянки. Напоследок так полено ногой поддал, что оно впереди него в дверь вылетело, посреди стойбища хлопнулось. А старик даже к старухе своей не зашёл, прямо за сопки отправился.

Ченгэ в это время охотиться ушла. Дочка её на сопке ягоды собирала. Увидела сверху старика, сбежала вниз, закричала братьям:

— Прячьте скорее все припасы! И сами давайте спрячемся! Старик идёт!

— Лучше проучим его! — старший брат сказал.

— А как? — младшие спросили.

— Вот так! — и рассказал им, что задумал.

Старик уже сопку обогнул, подходит к новой землянке Ченгэ. Видит — никого нет. Пожалуй, так ему ещё лучше!

Вошёл в землянку. Смотрит — перед очагом три большие рыбины лежат. Верно, собралась их варить Ченгэ.

— Вот хорошо! — старик сказал. — Давно я рыбки не ел.

Наклонился, протянул руку к рыбинам. А они вдруг подпрыгнули, хвостами его по лицу хлестнули. Взвились, как птицы, в дымовое отверстие улетели. У старика ноги подогнулись, сел он на пол, думает:

— Не иначе, как Ченгэ шаманом стала! Страх какой!

Посидел старик на полу, в себя пришёл. Смотрит — в углу лежит оленья шкура. Да так ловко содрана, что рога целыми остались.

— Ну, — думает, — рыбкой не поживился, хоть оленью шкуру унесу домой.

Подошёл к шкуре. А она зашевелилась, приподнялась. Острые оленьи рога под рёбра старика боднули. Ещё больше перепугался старик. И вдруг такое увидел, что холодный пот его прошиб, волосы дыбом встали. Из другого угла землянки ползёт к нему нерпа, лает по собачьи...

Смолоду старик так не бегал, как сейчас бежал. Выскочил из землянки, с горы скатился, на гору взбежал, а там по ровному месту припустил — и оленю, пожалуй, не догнать!

Пока он бежал, с крыши землянки средний брат спрыгнул. На жильной нитке три рыбины у него волочатся. Из-под оленьей шкуры выбрался старший брат. А из нерпичьей шкуры выползла маленькая сестрёнка. Смеются, вспоминают, как старика перепугали.

Тут и Ченгэ вернулась, принесла двух зайцев, ловушками пойманных. Рассказали ей всё дети, вместе с ними она посмеялась.

А старик, не переводя духа, до стойбища добежал. Вот уже землянка его близко. Сейчас дома окажется. Да вдруг на бегу запнулся о полено, то самое полено, что из старой землянки Ченгэ ногой вышвырнул. Полетел с размаху на землю, большую шишку на лбу набил. Поднялся, кряхтя, к своей старухе поплёлся.

Старуха его спрашивает:

— Что принёс? Я уже огонь в очаге развела.

— Да вот шишку на лбу принёс.

Старуха заворчала:

— Убирайся со своей шишкой, откуда пришёл! Сыты мы с твоей шишки будем, что ли?

— Ты бы меня пожалела! — старик обиделся. — Разве так жена должна мужа встречать?!

Слово за слово — поссорились старики, да так, что до драки у них дело дошло.

Нельзя перед огнём ссориться, каждый ребёнок это знает. А старики забыли. Теперь пламя в очаге рассердилось.

Вспыхнул огонь, затрещал, полетели в разные стороны искры, обожгли старика и старуху.

Опомнились они. Старик шишку потёр, затылок почесал, сказал старухе:

— Придётся, однако, самому на промысел ходить. Найди-ка ружьё, рыболовную сеть почини.

Вот так-то!