Языкатая Хвеська
Украинская народная сказка
ету хуже того человека, который не умеет язык за зубами держать. А самая большая беда с бабами. Только что услышит - и раззвонила уже по всему селу.
- Ой, кумушка родненькая, что я слыхала! Да только смотрите, никому не сказывайте, ведь это такое, что никому и знать-то об этом нельзя, я это вам только.
И начала. А кума услыхала и другой куме, а та третьей, а третья пятой-десятой, и вот все уже о том знают, чего никому и знать-то не следует.
Вот жили себе муж да жена. Петро и Хвеська. И хороша бы была Хвеська, всем хороша, да только на язык скорая. Что ни скажет ей муж, все своим длинным языком расплещет. Ну, хоть ничего ей и не говори. Уж муж и просил ее, и уговаривал, и сердился - ничего не помогает.
Вот поехал раз Петро пахать, да и выкопал деньги, клад. А было это еще во времена панщины. И думает он: «Как дознается эконом, то отнимет. А дознается обязательно, от Хвеськи-то не спрячешься, она по всему селу разнесет. Что делать?» Думал-думал бедняга, вот и надумал. «Надо, говорит, отучить ее от этой поганой привычки. Да и денежки чтобы не пропали».
Вот взял он эти деньги, привез их домой. Спрятал, а жинке ничего и не говорит. На другой день Петро поехал на базар, накупил там чуть не целый мешок бубликов и битого зайца; возвращаясь с базара, завернул к речке и вытащил из вентеря да из верши рыбу, а зайца в вершу сунул. Отнес рыбу в лес и разбросал под кустами, а бублики все на груше развесил, которая на опушке леса стояла. Затем возвращается домой, пообедал с женой и говорит ей:
- Пойдем-ка, жена, в лес да поищем, не найдется ли там какой рыбы, вот и соберем.
А Хвеська ему:
- Ты что, муженек, одурел, что ли? Разве ж в лесу рыба водится?
- А вот и водится, - говорит Петро. - Мне что-то сдается, что в лесу нынче рыбный дух, вот мы и соберем рыбу. Уж пойдем.
Не верит Хвеська, а все же пошла. Приходит в лес, а там то под тем, то под тем кустом рыба лежит. Петро и говорит тогда:
- Ну что, Хвеська? Не говорил ли я тебе?
- Вот диво! - говорит она. - Сколько на свете живу, а такого дива отродясь не видывала!
- Ну ладно, - говорит Петро, - пойдем-ка теперь на речку, не поймался ли там случайно заяц в вентерь или в вершу?
- Тю на тебя, муженек! Ты сдурел никак? - говорит Хвеська. - Где ж это видано, чтобы зайцы в верши ловились?
- Хм, не видано! Вот и рыбы ты в лесу не видела, а есть же. Уж пойдем, - говорит.
Пошли. Выходят на опушку, глядь - груша стоит и на ней кругом бублики, так ветки и гнутся. Хвеська кричит:
- Муженек, муженек! Ты видишь - бублики-то на груше. Разве бублики на груше растут?
- Понятно, не растут, - говорит он. - Это, должно быть, туча бубличная проходила, да и зацепила за лес - вот бублики и остались.
- Ну, давай-ка, муженек, стряхивать.
Стряхнули, идут к речке. Вытаскивает муж вентерь - нет ничего, вытаскивает второй - нету; тянет потом вершу, глядь - а там заяц.
- Ох ты, матушка моя! - так и вскрикнула Хвеська. - Заяц в верше! И родилась и крестилась, а такого не видела.
- Ну, что ж, что не видела!- говорит Петра - Не видела, так увидишь. Идем, пожалуй, домой, а то поздно уже.
Забрали они все и пошли. Приходят домой, тут жена и начала:
- Что оно за день нынче такой! И родилась и крестилась, а такого дня еще не было: рыба в лесу, заяц в верше, бублики на груше!
- Это еще ничего, - говорит Петро, - а вот диво что я нынче и деньги нашел.
- Ой-ей!
- Ей-бо, нашел!
- А где ж они, муженек?
- Да вот, - вытаскивает он эти деньги.
- Вот уж теперь, муженек, будем мы богатые.
- Да кто его знает, вот как пронюхает эконом, сразу ж отнимет.
- Ну, - говорит жена, - а как же он дознается? Уж я никому не скажу.
- Смотри же, жинка, не говори, а то будет нам лихо. Да смотри не говори никому и про то, что мы в лесу и в речке нашли, а то люди как дознаются, сразу и догадаются, что я деньги нашел, ведь в такие дни клады обычно находят.
Так вот говорит Петро, подшучивая, а Хвеська:
- Ладно, - говорит, - никому на свете не скажу.
А тут под вечер на селе шум и гомон слыхать.
- Что это такое, муженек? - спрашивает Хвеська.
- Да там...
- Да что ж там такое? Пойду-ка я гляну.
- Да ты на поганое не гляди и не слушай, - говорит Петро.
А Хвеська:
- Да ну уж, Петрик, голубчик, родненький, скажи!
- Да это, - говорит муж, - наш пан эконом украл у гуменщика колбасу, вот его теперь по селу и водят да колбасами бьют, чтобы больше не крал.
А это муж так себе, подсмеивается, а Хвеська уже и поверила, и так уж ей не терпится.
- Ох, беда-то какая! Побегу я к куме Меланке да расскажу! - вскрикнула Хвеська, так с места и вскочила.
- Да ты лучше не ходи, а сиди дома, - говорит муж. - Ты разве не знаешь нашего эконома? Уж он как дознается, что ты про него рассказывала, то меня и тебя съест.
Хвеська послушалась и не пошла. Выдерживает она, никому не говорит про деньги день или два, а потом все-таки не вытерпела - как это так да про счастье свое не рассказать? - и побежала к куме Меланке. Прибежала, «добрый день» сказала, села. Сидит. И так ей хочется сказать, а боится. А потом:
- Вот горюшко-то жить беднякам на свете, хотя бы сказать и нам. Хотела справить себе к празднику новые чоботы, да и не на что справить.
А кума Меланка тоже:
- Что правда то правда, кума, я уже вот говорю... А Хвеська не дает ей досказать и тотчас свое:
- Ну да, может, бог даст, скоро не будем бедные...
- Как так? - опрашивает кума Меланка, а сама уже и уши навострила.
- Ох, кумушка, да не знаю, как и говорить-то...
- Да скажите уж, скажите, - уговаривает кума Меланка.
- Да не знаю, как и говорить, дело это такое, что муж никому-никому не велел сказывать.
- Ох, матушка! Да разве ж я такая? Да я все одно что стена! - говорит кума Меланка.
- Ну, кумушка, - говорит Хвеська, - да только уж вам одной, но, смотрите, никому-никому не сказывайте...
И давай шепотком ей про деньги эти... Только Хвеська из хаты, а кума Меланка за свитку и к куме Приське:
- Ох, кумушка, а вы слыхали?..
А тут праздник случись, пошла кума Приська к куме Марыне, а у нее уже кума Явдоха, - вот тут уж и беседа готова. Погуляли да про Петровы денежки поговорили.
А тут как раз в этот день повздорил Петро из-за чего-то с Хвеськой и хорошо ее отругал... Она тогда:
- Погоди ж ты, такой-сякой, коли так!..
И побежала раззванивать по всему селу, что муж ее и ругал и чуть ли не бил, что он, мол, деньги нашел, что прячется-де с ними, и все...
Прошел день или два - зовут Петра в контору к эконому. Тот враз его и ошарашил:
- Сказывай, такой-сякой, деньги нашел?
- Нет,- говорит Петро, - не находил.
- Как не находил? Ведь твоя жинка говорит!
- А что моя жена говорит? Моей жинке малость ума не хватает, она чего-чего не наплетет.
- А-а, так ты так! - говорит эконом. - Позвать сюда жену!
Тут сразу за ней, приводят. Спрашивает эконом:
- Твой муж деньги нашел?
- Нашел, - говорит, - паночку, нашел.
- Ну что, - спрашивает тогда у Петра эконом, - видишь?
- Да что ж, - говорит тот, - она чего не наплетет! А вы ее лучше спросите, пан, когда это было?
- А когда это было? - спрашивает эконом.
- Хм, когда. Как раз тогда, когда потянуло рыбой в лесу и ходили мы в лес за ней да под каждым кустом рыбу собирали.
- Ну что теперь скажешь еще? - спрашивает Петро.
- Э, что! Теперь-то уже не отбрешешься. Это самое тогда и было, когда мы в лесу рыбу собирали, и надвинулась бубличная туча, и в лесу мы бубликов натрусили, и в вершу заяц поймался.
- Вот слышите, пан, - говорит Петро, - толком ли. она говорит? Пускай она уж вам все расскажет, как и когда это было.
- Хе, как и когда! Самое тогда, когда вас, милостивый пан, по селу водили...
- А чего меня по селу водили? - спрашивает эконом.
- Да вот, пан, простите... уж раз вы спрашиваете, то скажу... как раз тогда, когда вас теми колбасами били, что вы у гуменщика покрали...
Как вскричит тут эконом:
- Ах ты, такая-сякая! Как ты смеешь мне так говорить! Возьмите ее да всыпьте ей как следует, чтоб не городила черт знает что!
Тут Петро заступился, начал просить, что, мол, жена у него малость не в своем уме. Вот пан подумал-подумал - и вправду дурная, - взял да и отпустил.
Вот идут они вдвоем, Хвеська с Петром, он в усы себе посмеивается, а она нос повесила, поняла, что влопалась. Пришли домой, она в плач.
- Вот как ты, - говорит, - меня подвел!
- Хвеська, жинка моя милая! - говорит Петро. - Не я тебя подвел, ты сама себя подвела. Не ляпай никогда языком, вот ничего и не будет. А теперь не сердись, давай помиримся.
Помирились они и живут помаленьку и денежки понемногу тратят. Видит Хвеська, что плохо лишнее говорить, и притихла. И начали они понемногу богатеть и выкупились у пана, стали они вольные и начали жить в достатке. И часто, бывало, говорит Петро жене:
- Ну что, Хвеська, не подвел бы я тебя, разве были бы мы теперь вольные и жили бы так, как теперь живем?