Летучий корабль

Жили себе дед и баба. И было у них три сына: два умные, а третий дурак. Умных они жалеют и холят, баба им каждый день белые рубахи даёт, а дурака всё ругают, смеются над ним. А он лежит себе на печи в чёрной рубахе; как дадут что-нибудь, то поест, а нет,— то и голодный.

Но вот пошёл слух, что так, мол, и так: пришёл царский указ, чтобы к царю на пир собирались, и кто построит такой корабль, чтобы сам летал, да прилетит на том корабле, за того царь дочку выдаст.

Умные братья советуются между собой:

— Не пойти ли и нам, может, там наше счастье ждёт нас!

Посоветовались и просятся у отца с матерью:

— Пойдём мы,— говорят,— к царю на пир: потерять — ничего не потеряем.

Старики — делать нечего — взяли да и собрали их в дорогу, баба напекла им белых пирогов, зажарила поросёнка, бутылку вина дала.

Пошли братья в лес. Срубили там дерево и стали думать, как тут летучий корабль построить.

Подходит к ним дед старый-престарый, как молоко, белый, борода до пояса.

— Здравствуйте, сынки! Дайте огня трубку разжечь.

— Некогда нам, дедушка, с тобою возиться. И опять стали думать.

— Хорошее свинячье корыто выйдет у вас, детки,— сказал старик.— А царевны вам не видать, как своих ушей.

Сказал — и исчез, будто и не было его. Думали братья, думали, ломали себе голову — ничего у них не вышло.

— Поедем к царю на конях,— говорит старший брат.— На царевне не женимся, так хоть просто погуляем.

Сели братья на коней и поехали. А дурак сидит на печи и тоже просится:

— Пойду и я туда, куда братья пошли!

— Что ты, дурак, выдумал? — говорит мать.— Там тебя волки съедят!

— Нет,— говорит,— не съедят! Пойду!

Родители над ним поначалу смеялись, а потом давай ругать. Да где там! Видят, что с дураком ничего не поделаешь, да и говорят наконец:

— Ну, иди, но чтобы ты уже назад и не возвращался и чтобы не признавался, что ты наш сын.

Баба дала ему мешок, положила туда чёрного чёрствого хлеба, бутылку воды дала и выпроводила его из дому.

Он и пошёл.

Идёт себе да идёт и вдруг встречает на дороге деда: такой седой дедушка, борода совсем белая — до самого пояса!

— Здорово, дед!

— Здорово, сынок!

— Куда идёте, дедушка? А тот говорит:

— Хожу по свету, из беды людей выручаю. А ты куда?

— Я к царю на пир.

— Разве ты,— спрашивает дед,— умеешь сделать такой корабль, чтобы сам летал?

— Нет,— говорит,— не умею!

— Так зачем же ты идёшь?

— А кто его знает,— говорит,— зачем? Потерять — не потеряю, а может, там где-нибудь моё счастье завалилось.

— Садись-ка,— говорит дед,— да отдохни малость, пообедаем. Доставай, что у тебя в мешке-то!

— Э, дедушка, ничего тут нет, хлеб такой чёрствый, что тебе его и не укусить.

— Ничего, доставай!

Вот дурак достаёт, и вдруг из того чёрного хлеба такие стали пироги белые, что он сроду и не видал таких: как у панов. Удивился дурак, а дед ухмыляется.

Расстелили они свитки на траве, уселись, давай обедать. Пообедали как следует, поблагодарил дед дурака да и говорит:

— Ну, слушай, сынок: иди теперь в лес и найди самый большой дуб, у которого ветви крест-накрест растут. Стукни топором, а сам скорее падай плашмя и лежи, пока тебя кто-нибудь не позовёт. Тогда,— говорит,— тебе корабль построится, а ты садись на него и лети, куда тебе надо, да по дороге бери, кого бы там ни встретил.

Дурак поблагодарил деда и попрощался. Дед пошёл своей дорогой, а дурак отправился в лес.

Вошёл он в лес, подошёл к дубу, у которого ветви крест-накрест растут, стукнул топором, упал плашмя да и уснул... Спал, спал... И вот через какое-то время слышит — кто-то его будит:

— Вставай, уже твоё счастье созрело, вставай!

Дурак проснулся, смотрит — перед ним уже корабль стоит: сам золотой, снасти серебряные, а паруса шёлковые так и раздуваются — только лететь!

Вот он, долго не думая, сел на корабль. Корабль тот поднялся и полетел... Как полетел он ниже неба, выше земли — и глазом не догонишь.

Летел-летел и видит: припал человек на дороге ухом к земле и слушает. Дурак и окликнул:

— Здорово, дяденька!

— Здорово, брат!

— Что вы делаете?

— Слушаю,— говорит,— не собрались ли уже к царю на пир люди.

— А вы разве туда идёте?

— Туда.

— Садитесь со мною, я вас подвезу.

Тот сел. Они и полетели.

Летели-летели и видят: идёт человек по дороге — одна нога к уху привязана, а на другой скачет.

— Здорово, дяденька!

— Здорово, брат!

— Почему вы на одной ноге скачете?

— Потому,— говорит,— что если я отвяжу вторую и ступлю один раз, весь свет переступлю. А я,— говорит,— не хочу...

— Куда же вы идёте?

— К царю на пир.

— Садитесь с нами.

— Ладно.

Тот сел, и опять полетели.

Летели-летели и видят: стоит на дороге стрелок и целится из лука, а нигде не видно ни птицы, ни зверя.

Дурак крикнул:

— Здорово, дяденька! Куда вы целитесь! Нигде же ни птицы не видно, ни зверя!

— Это вам не видно, а мне видно!

— Где же вы ту птицу видите?

— Эге,— говорит,— там, за сто миль, сидит на сухой груше!

— Садитесь с нами!

Он сел. Полетели.

Летели-летели и видят: идёт человек и несёт за спиною полный мешок хлеба.

— Здорово, дяденька!

— Здорово!

— Куда вы идёте?

— Иду,— говорит,— хлеб добывать к обеду.

— Да у вас ведь и так полный мешок!

— А мне тут и на один раз позавтракать не хватит.

— Садитесь с нами!

— Ладно!

Сел и этот. Полетели.

Летели-летели и видят: ходит человек возле озера, будто чего-то ищет.

— Здорово, дяденька!

— Здорово!

— Чего вы тут ходите?

— Пить,— говорит,— хочется, да никак воды не найду.

— Так перед вами же целёхонькое озеро, почему вы не пьёте?

— Э, сколько тут воды! Мне и на один глоток не хватит.

— Так садитесь с нами!

— Ладно.

Он сел, и они полетели.

Летели-летели и видят: идёт человек в деревню и несёт куль соломы.

— Здорово, дяденька! Куда солому несёте?

— В деревню,— говорит.

— А разве в деревне соломы нет?

— Есть,— говорит,— да не такая!

— А разве эта не простая?

— А такая,— говорит,— что какое бы горячее лето ни было, а только разбросай эту солому, то сразу же — откуда ни возьмись — мороз и снег.

— Садитесь с нами! Тот сел, и полетели дальше. Летели-летели и видят: идёт человек в лес и несёт вязанку дров за спиною.

— Здорово, дяденька!

— Здорово!

— Куда вы дрова несёте?

— В лес.

— Эге! Разве в лесу нету дров?

— Как же нету? Есть,— говорит,— да не такие.

— А какие же?

— Там,— говорит,— простые, а эти такие, что как только разбросаешь их, то сразу же — откуда ни возьмись — войско перед тобою!

— Садитесь с нами!

И тот согласился, сел, да и полетели.

Долго ли они летели, недолго ли, а прилетают к царю на пир. А там посреди двора столы понаставлены, понакрыты, бочки мёду и вина повыка чены: пей, ешь, что хочешь! А людей — едва не полцарства сошлось: и старые, и малые, и паны, и нищие. Как на базар. Дурак прилетел с друзьями на корабле и опустился у царя перед окнами. Сошли они с корабля и пошли обедать.

Царь глядит в окно и видит: золотой корабль прилетел! Он и говорит своему лакею:

— Иди спроси, кто там на золотом корабле прилетел.

Лакей пошёл, посмотрел, приходит к царю:

— Какие-то,— говорит,— мужики оборванные!

Царь не верит.

— Не может,— говорит,— быть, чтобы мужики на золотом корабле прилетели! Ты, наверное, не допытался.

Взял да и пошёл сам к людям.

— Кто,— спрашивает,— тут на этом корабле прилетел?

Дурак вышел вперёд:

— Я! — говорит.

Царь как увидел, что у него свиточка — латка на латке, портки — колени повылазили, так и за голову схватился: “Как же так, чтобы я свою дочку да за такого мужика отдал!”

Что делать? И давай он дураку приказывать.

— Иди,— говорит лакею,— скажи ему, что хоть он и на корабле прилетел, а если не добудет воды лечебной да целебной, пока люди пообедают, так не только царевны не отдам, а вот меч — ему голова с плеч!

Лакей и пошёл.

А Слушайло, тот самый, что припадал к земле ухом, подслушал, что царь говорил, да и передал дураку. Дурак сидит на скамье за столом да и печалится: не ест, не пьёт. Скороход увидел это:

— Почему ты,— говорит,— не ешь?

— Где уж мне есть!

И рассказал — так и так:

— Приказал мне царь, чтобы я, пока люди пообедают, добыл воды лечебной да целебной... А как я её добуду?

— Не печалься! Я тебе добуду!

— Ну, смотри!

Приходит лакей, даёт ему царский приказ, а он уже давно знает, как и что.

— Скажи,— отвечает,— что принесу! Отвязал Скороход ногу от уха да как махнёт — так в один миг и допрыгнул до воды лечебной да целебной.

Набрал, но сильно устал. “Ну,— думает,— пока обед кончится, успею вернуться, а теперь сяду под мельницей, отдохну немного”.

Сел да заснул. Люди уже обедать кончают, а его нет. Дурак сидит ни жив ни мёртв. Пропал!” — думает.

Слушайло приставил к земле ухо — давай слушать. Слушал-слушал да и говорит:

— Не печалься, под мельницей спит, чтоб его лихо!

— Что же мы будем теперь делать? — говорит дурак.— Как бы нам его разбудить? А стрелок говорит:

— Не бойся: я разбужу!

Натянул он лук да как стрельнёт — даже щепки с мельницы посыпались... Скороход проснулся — и скорее назад! Люди обед только кончают, а он приносит ту воду.

Царь не знает, что и делать. Давай приказывать второй приказ: если съест за один раз шесть пар волов жареных и сорок печей хлеба, тогда, говорит, выдам мою дочку за него, а не съест, так вот: мой меч — а ему голова с плеч!

Слушайло и это подслушал и рассказал дураку.

— Что же мне теперь делать? Я и одной булки хлеба не съем! — говорит дурак. И опять запечалился — плачет. А Объедайло и говорит:

— Не плачь, я за всех съем, да ещё и мало будет.

Приходит лакей: так и так.

— Ладно,— говорит дурак,— пусть дают! Вот и зажарили шесть пар волов, напекли сорок печей хлеба.

Объедайло как стал есть — всё дочиста съел и ещё просит.

— Эх,— говорит,— мало! Хоть бы ещё чуток дали...

Видит царь — плохи дела. Опять приказал приказ, чтобы на этот раз двенадцать бочек воды выпил одним духом и двенадцать бочек вина, а не выпьет: вот меч — ему голова с плеч!

Слушайло подслушал и рассказал. Дурак опять плачет.

— Не плачь,— говорит Опивайло,— я выпью, ещё и мало будет.

Вот выкатили по двенадцать бочек воды и вина.

Опивайло как стал пить, так всё до капельки выпил, да ещё и посмеивается.

— Эх,— говорит,— мало!

Царь видит, что ничего не может поделать, да и думает себе: “Надо его, мужика этого, со свету извести!”

Вот и посылает он к дураку лакея:

— Иди и скажи: говорил царь, чтобы ты перед венчанием в баню сходил.

А тем временем другому лакею приказывает, чтобы баню чугунную натопил: “Там он, такой-сякой, спечётся!” Лакей натопил баню так, что самого чёрта спечь можно.

Сказали дураку. Идёт он в баню, а за ним следом Мороз с соломою. Там Мороз растрёс солому — и сразу стало так холодно, что дурак на печь взобрался да и заснул, потому что продрог как следует. Назавтра открывает лакей баню, думает, что от дурака только пепел и остался. А он лежит себе на печи и хоть бы что. Разбудил его лакей.

— Вот ведь,— говорит,— как я крепко спал! Хорошая у вас баня!

Сказали царю, что так и так: на печи спал, и в бане так холодно, будто всю зиму не топлено. Царь затужил: что делать? Думал-думал, думал-думал...

Наконец и говорит:

— Идёт на нас соседний король войною. Вот я и хочу женихов испытать. Кто добудет мне к ут-ру полк солдат и сам поведёт их в бой, за того и отдам свою дочку замуж.

Слушайло подслушал это и рассказал дураку. Дурак опять сидит и плачет:

— Что мне теперь делать? Где я это войско добуду?

Идёт на корабль к друзьям.

— Помогайте, братцы,— говорит,— а то пропал я совсем!

— Не плачь! — говорит тот, что нёс дрова в лес.— Я тебя выручу.

Приходит лакей и передаёт царский приказ.

— Ладно, сделаю,— говорит дурак.— Только скажи царю, что если не отдаст и теперь дочку, то я на него войною пойду.

Ночью повёл товарищ дурака в поле и понёс с собою вязанку дров. Как стал там разбрасывать те дрова, так что ни полено — то и солдат. И так целый полк нашвырял.

Утром просыпается царь — и слышит: играют. Он спрашивает:

— Кто это так рано играет?

— Это,—говорят,— тот, что на золотом корабле прилетел, своё войско муштрует.

А дурак таким стал, что его и не узнать: одежда на нём просто сверкает, а сам такой красивый, куда там!

Ведёт он своё войско, а сам на вороном коне впереди едет, за ним старшина. Солдаты в строю — как на подбор!

Повёл дурак войско на врага. И так стал рубить направо и налево, что всех вражьих солдат одолел. Только уже в самом конце боя ранило его в ногу.

А тем временем и царь с дочкой подъехали на бой посмотреть.

Увидела царевна самого смелого воина, раненного в ногу, разорвала платок на две половины. Одну половину себе оставила, а другой перевязала рану тому смелому воину.

Вот окончился бой. Дурак собрался и поехал домой.

А царь устроил пир и решил пригласить к себе в гости того, кто победил его врагов.

Искали, искали по всему царству — нигде такого нет.

Тогда царевна и говорит:

— У него есть примета: я ему своим платком рану перевязала.

Опять стали искать.

Наконец двое царских слуг зашли и к дураку. Смотрят, а у него и впрямь одна нога царевниным платком перевязана.

Схватили его слуги и давай к царю тащить. А он — ни с места.

— Дайте хоть помоюсь,— говорит.— Где мне такому грязному к царю идти!

Сходил в баню, помылся, одел ту одежду, в которой воевал, и таким опять стал красивым, что слуги даже рты пооткрывали.

Вскочил он на коня и поехал.

Выходит навстречу царевна. Увидела и сразу узнала того, кому своим платком рану перевязала.

Понравился он ей ещё больше.

Тут их обвенчали и такую свадьбу справили, что прямо дым в небо пошёл.

Вот вам и сказка, а мне баранок связка.